Приключения

Фердинандо!. Отец Ансельмо! — поспешно попра¬ вилась донна Флоринда, не сумев, однако, утаить волне¬ ние. Скажите что-нибудь... Вы страдаете! — Болит мое сердце, Флоринда! — Не скрывайте от нас... Еще 1 какие-нибудь дурные вести? Венеция... — Страшное государство! — Почему вы покинули нас? Почему в столь важную минуту для нашей воспитанницы... когда решается ее судьба, ее счастье... вас не было так долго? Виолетта с удивлением взглянула на часы, но ничего не сказала. — Я был нужен властям, — ответил монах, тяжелым вздохом выдав свое страдание. — Понимаю, падре. Вы дали отпущение грехов осу¬ жденному? — Да, дочь моя. И немногие оставляют эту юдоль та¬ кими умиротворенными, как он. Донна Флоринда прошептала короткую молитву за упокой души усопшего и набожно перекрестилась. Ее примеру последовала Виолетта, и у дона Камилло, благо¬ говейно склонившего голову рядом с прелестной соседкой, губы зашевелились в молитве. — Это был справедливый приговор, падре? — спросила донна Флоринда. — Нет! — с жаром воскликнул монах. — Или люди совсем утратили ведру. Я был свидетелем смерти человека, более достойного жить, как, впрочем, и более готового умереть, чем те, кто вынес ему приговор. Что за страшное государство Венеция!. — Эти люди распоряжаются и твоей судьбой, Виолет¬ та, — сказал дон Камилло.—И твое счастье будет отдано в руки этих ночных убийц. Скажите нам, падре, ваша трагедия имеет какое-либо отношение к Виолетте? Нас окружают непостижимые тайны, и они столь же ужасны, как сама судьба. Монах перевел взгляд с одного на другого, и выраже¬ ние его лица несколько смягчилось. — Вы правы, сказал он, —эти люди хотят распоря¬ диться и жизнью Виолетты. Святой Марк да простит тех, кто прикрывает свои бесчестные дела его святым именем, и да защитит он ее своими молитвами! 205

— Достойны ли мы, падре, узнать то, чему вы были свидетелем? — Тайна исповеди священна, сын мой, но позором покрыли себя живые, а не тот, кто ныне мертв. — Узнаю руку тех, кто заседает там, наверху. (Так говорили в городе о Совете Трех.) Они годами попирали мои права, преследуя собственные цели, и, к стыду моему, должен признать, что, добиваясь справедливости, я был вынужден подчиниться, им, что противоречит и чувствам моим и характеру. — Нет, Камилло, ты не способен изменить самому себе! — Моя дорогая, власти Венеции ужасны, и плоды их деятельности пагубны как для правителей, так и для под¬ данных. Из всех порочных методов управления они ис¬ пользуют самые опасные, окутывая тайной свои намере¬ ния, свои действия и свои обязанности! — Ты прав, сын мой. В любом государстве единствен¬ ная гарантия от притеснений и несправедливости — это страх перед всевышним и страх перед людьми. Но Вене¬ ция не знает страха божьего, ибо слишком многие по¬ грязли в ее грехах; а что касается страха перед людьми, то дела ее скрыты от людских взоров. — Мы говорим слишком дерзко для тех, кто живет под ее властью, — заметила донна Флоринда, робко огля¬ нувшись по сторонам. — Раз мы не в силах ни изме¬ нить, ни исправить обычаи государства, нам следует молчать. — Если мы не можем сделать иной власть Совета, надо попытаться ускользнуть от нее, — быстро прогово¬ рил дон Камилло, также, впрочем, понизив голос, и для безопасности прикрыл плотней окна и оглядел все две¬ ри. — Вы совершенно уверены в преданности слуг, донна Флоринда? — О нет, синьор. Среди них есть и верные люди, нахо¬ дящиеся у нас в услужении долгие годы, но есть и такие, которых нанял сенатор Градениго, и это, несомненно, тайные агенты Совета. — Так они следят за всеми! Я тоже вынужден прини¬ мать в своем дворце мошенников, хоть и знаю, что они наемники сената. И все же я считаю более разумным делать вид, будто мне неведомо их ремесло, чтобы не оказаться в таком положении, когда я не смогу даже ни¬ 206