Приключения англичанина

Алфер встряхнул пилотку. Тима же и выхватил окровавленную!..

– Бля, – пробормотал Тима и ушел за лопатами.

Старый рубероид сдирают так: один кровельщик лопатой прорубает многослойный пласт. Другой всовывает в образовавшуюся прорезь черенок своей лопаты и, используя ее, как рычаг, приподнимает пласт. Шаг за шагом, метр за метром отдирают они от бетонных плит перекрытия длинное, как шоссе, полотнище с черно-блестящей, крошащейся, сыплющейся изнанкой.

Ой, да гори она огнем, эта кровля!.. Тем более, что Мочалов где-то пьет с вольнонаемными…

Отдавливая друг другу ноги, рыча, как псы над костью, разыгрываем шайбу. Со стуком и звоном скрещиваются лопаты над пустой консервной банкой.

– Атакует Голонка! – комментирует комментатор (Алфер). – Форвард-бомбардир чешской сборной!

Меня толкают в спину, я падаю на колени. На волосок от виска пролетает полукруглое лезвие лопаты.

Игра отбегает вдаль.

– Атакует канадский профессионал Бревер! – комментирует комментатор.

Гигантский Славка Черепанов рвется к воротам. Бурба всаживает древко швабры ему в живот, Славка складывается пополам, шайба отскакивает к Вовке Решетникову, он отпасовывает ее мне.

– Снова атакуют наши чехословацкие друзья! Ничего не скажешь, Голонка – большой зрелый мастер кровельного хоккея! – комментирует комментатор.

Под ноги мне кидается Геша, я успеваю перепрыгнуть через него, но теряю равновесие и впиливаюсь башкой в кирпичное основание вентиляционной трубы.

Бум-м-м!

Что это? Почему так темно? А потом вдруг – почему так светло?

И откуда здесь сосны?

Я озирался, пытаясь определить, куда, в какой период своей биографии попал.

Ну конечно, это было детство, даже младенчество, мы, вернее, мои родители тогда снимали дачу в Лемболово.

Я осторожно приблизился к веранде и взлетел по ступенькам. В стеклянном кувшине на столе – молоко, на фарфоровом блюдечке – фиолетовые ягоды малины. Я узнал скатерть, вышитую ирландским орнаментом (мама тогда еще верила в его охранительные свойства), пишущую машинку на табурете – «Табу! – говорил папа про машинку. – Не трогать!», рядом томик Шекспира в кожаном переплете…

Из глубины дома послышался мамин голос:

– Оливер, куда запропастился наш мальчик?

Отец отвечал рассеянно:

– Думаю, вертится возле этой… соседской… как бишь ее?

– Замолчи, Оливер! – воскликнула мама. – У тебя одно на уме!

– Но это же вполне естественно в его возрасте! – смеясь, возразил отец.

Точно, я услышал цоканье целлулоидного шарика, выглянул в окно – в саду малютка я переминался с ноги на ногу за теннисным столом напротив долговязой блондинки лет семи. Малютка я был в тельняшечке, в парусиновых шортах и пожирал прелестную соперницу зелеными глазенками.

Внезапно солнечные стрелы ослепили меня, слезы хлынули из глаз, поскольку мне, в отличие от родителей, уже было известно, сколь призрачна эта дачная идиллия: через немного времени финики созреют, и с папой будет покончено…»

ЖИЗНЕОПИСАНИЕ СЭРА ОЛИВЕРА М.,

 СОСТАВЛЕННОЕ ЕГО СЫНОМ НА ОСНОВАНИИ АВТОБИОГРАФИЧЕСКИХ ЗАМЕТОК ПОКОЙНОГО И СВИДЕТЕЛЬСТВ СОВРЕМЕННИКОВ

A sailor went to seа

To see what he could see

And all he could see

Was sea sea sea

                                                                                                                             Anonymous

И покидая дикий и печальный,

Его тоскою сотворенный мир,

Не обернется он на зов прощальный

Несуществующих шотландских лир.

Георгий Иванов

Девушки, читающие мою поэму, плачут? Вижу я зигзаги влаги на белых от волнения лицах, вижу и платки для утирания шмыгающих носов.

Да слышу я, слышу и шмыгающие носы ваши.

И благодарю. Благодарю от имени моих предков – за сочувствие.

Плачьте, девушки, плачьте! Плачьте честно и без передышки…

Или – нет! Осушите очи! Не то исчерпаете родники рыдания слишком рано!

Ибо описывается ниже судьба, достойная самых соленых слез.

Итак, сэр Оливер, мой папа, родился 14 января 1898-го года, в жилище предков своих, в замке Шелл-Рок, а вы помните, что замок этот воздвигнут был в незапамятные времена на границе графства Нортумберленд и южной, так называемой нижней, Шотландии.

Мама моего папы, леди Маргарэт, умерла тотчас после родов, едва успев полюбоваться младенцем. Хотя чем там было еще любоваться.

Она успела прошептать указание, чтобы назвали младенца Оливер.

И не успела услышать заверения мужа, сэра Чарлза, что, разумеется, дорогая, как тебе за благо рассудится...

И откинула сверкающую волосами голову на белоснежные подушки.

Сэр Чарлз, отставной викторианский полковник, еще будучи юным лейтенантом, участвовал в экспедиции по спасению легендарного Чарлза Джорджа Гордона.

А уже матерым майором жестоко усердствовал в Родезии, в Нигерии, в Уганде.

А ставши полковником, ополчился супротив чересчур человечных, по его мнению, методов борьбы с бурами. В докладной записке предложил ужесточить методы.

Но приблизилось очередное просвещенное столетие (двадцатое); разъяренный тогдашним добродушием обеих палат, подал в отставку.