Приключения барона Мюнгхаузена

Я тотчас взял ружье, спустился на лед и направился к ледяной горе, а когда вскарабкался на ее вершину, то нашел, что путь по ней чрезвычайно труден и опасен. Часто приходилось мне перепрыгивать через ужасные пропасти, в других же местах поверхность льда была гладкой, как зеркало; я только и делал, что падал, поскользнувшись, и вставал, чтобы снова растянуться через несколько шагов. Наконец мне удалось добраться до медведей, и тут я убедился, что они вовсе не дерутся, но играют меж собою.

Я уже мысленно оценивал их шкуры – а каждый медведь был величиною с откормленного быка, – как вдруг в ту самую минуту, когда я хотел прицелиться, правая моя нога скользнула по льду, я упал навзничь и, ударившись, потерял сознание, должно быть, на полчаса. Представьте же себе мое изумление, когда, очнувшись, я сообразил, что одно из упомянутых мною чудовищ перевернуло меня на бок и ухватило зубами застежку моих новых кожаных брюк. Моя голова и верхняя часть туловища оказались под брюхом медведя, а ноги торчали перед его мордой. Бог весть, куда утащил бы меня страшный зверь, но я вынул свой карманный нож – вот этот самый, который и сейчас со мною, – ухватил медведя за левую заднюю лапу и отрезал ему три пальца. Он тотчас выпустил меня и заревел во всю мочь. Я взял ружье, висевшее у меня на перевязи, и выстрелил вдогонку убегающему зверю, который тотчас свалился как подкошенный. Но если мой выстрел уложил наповал одного из этих кровожадных животных, то он разбудил несколько тысяч других, которые спали на льду, образуя круг шириною в полмили.

Все они кинулись ко мне.

Времени терять было нельзя, и моя гибель была бы неизбежна, если б меня не осенила внезапно спасительная мысль. К счастью, обычная моя находчивость пришла мне на выручку и на этот раз. Ловкий охотник не так скоро снимет шкуру с убитого зайца, как сделал это я с убитым мною медведем, после чего завернулся в пушистый мех и прикрыл свою голову его головой. Едва успел я совершить этот маскарад, как множество медведей собралось вокруг меня. Признаюсь, что меня поминутно бросало то в жар, то в холод под теплой медвежьей шубой. Между тем моя хитрость удалась вполне. Медведи поочередно подходили и обнюхивали меня, по-видимому, принимая за одного из своих собратьев. Действительно, я сильно смахивал на полярного медведя. При более почтенном телосложении это сходство было бы еще полнее, но и среди медведей было несколько молодых, не крупнее вашего покорного слуги. Когда они хорошенько обнюхали нас – меня и труп моей жертвы, мы быстро подружились; я превосходно подражал их жестам и телодвижениям, только должен признаться, что ворчанье, рев и вой медведей были громче моих. Но, прикидываясь медведем, я ведь не переставал быть человеком. В голове у меня происходила напряженная работа: я старательно изыскивал средство, которое помогло бы мне обратить в свою пользу доверчивость полярных великанов.

В былое время я слыхал от одного старого военного хирурга, что рана, нанесенная в спинной хребет, приводит к моментальной смерти. И теперь мне пришло в голову произвести подобный опыт. Снова вооружившись своим ножом, я ловко вонзил его в загривок самому громадному медведю на уровне ключицы. Это было ужасно рискованным делом, и меня охватил страх. Стоило мне промахнуться, и я тут же был бы растерзан на клочки, в этом не могло быть ни малейшего сомнения. Однако мой опыт удался: медведь рухнул к моим ногам, даже не рыкнув. Тут я вознамерился покончить таким же образом со всеми остальными чудовищами, что не представляло для меня никакого затруднения. Видя, как их собратья падают справа и слева, звери нисколько не тревожились. Они не думали ни о причине, ни о следствии этих внезапных падений, что было счастьем как для них, так и для меня. При виде лежащих передо мною туш я сравнил себя с Самсоном, поразившим без всякой посторонней помощи целые полчища врагов.

Не теряя напрасно времени, я вернулся обратно на корабль и попросил отправить мне на подмогу три четверти экипажа, чтобы содрать шкуры с убитых животных и отнести их окорока на борт судна. Через несколько часов эта работа была выполнена, и мы загромоздили весь трюм моей добычей. Остальное было побросано в море, хотя я не сомневаюсь, что, если бы и другие части медвежьих туш хорошенько посолить, они были бы так же вкусны, как и сочные медвежьи окорока.

По возвращении в Европу я отправил от имени капитана несколько окороков лордам адмиралтейства, а также лордам казначейства; еще несколько штук послал лорду-мэру и в городской совет Лондона, а также торговым обществам, остальные раздарил своим друзьям. Со всех сторон мне изъявляли самую горячую благодарность, а лондонское Сити ответило на мой подарок весьма лестным образом: я получил приглашение ежегодно обедать в ратуше в день выборов лорда-мэра.