Принц из серебра и золота

– Как восхитительно это гостеприимство? – весело обратился король к Хэймишу, который шел по правую сторону от него. Он кивнул своему королю, хотя мне показалось, что на долю секунды в его историях промелькнуло что-то вроде замешательства.

– Можно подумать, они никогда не стояли на улицах при моем отце, – продолжил щебетать Люциус, махая рукой людям, которые молча смотрели ему вслед. Я отвернулась от их требовательных взглядов. Слабо прижалась к телу короля, который хвастался своей властью и уважением.

«Сделай что-нибудь!» – говорили они мне.

Каждый их взгляд прожигал мою кожу.

– Ты должна знать, что сегодня особенный день для этих крестьян, дорогая, – обратился ко мне Люциус. – Они не только впервые видят своего нового короля, но и увидели будущую королеву. Это так захватывающе! Господин министр был прав, когда сказал, что небольшая экскурсия будет преимуществом. Завтра же мы поедем в Ларай… а потом…

Я перестала слушать его.

Так сильно прикусив язык, что почувствовала соленый привкус крови, растекающейся во рту.

Длинный ряд мужчин, женщин и детей тянулся вдоль всего пути. Они молча смотрели вслед нашим лошадям. Но их взгляды были устремлены на меня. Как будто они ждали, что я что-то скажу. Но я этого не сделала. Я смотрела в сторону.

Сделай что-нибудь. Пожалуйста.

Слишком трусливая и слишком слабая, чтобы подняться, я игнорировала их лица.

Что бы сказал мой отец? Он бы разочаровался во мне, когда узнал бы, что я, дочь Ооли, проглотила язык.

Поездка от пригорода Камбру до Калакара не заняла много времени. Чем ближе мы подъезжали к городу, тем красивее он возвышался над пылью и песком.

Архитектурные элементы Медного города отразились на выложенных камнем улицах Калакара, как только мы миновали еще одни ворота, у которых стояли солдаты и приветствовали своего короля почтительным кивком.

– Как захватывающе, – снова воскликнул Люциус. Он все больше походил на маленького мальчика, чем на короля из серебра и золота.

Моя спина болела, потому что я еще сидела, развернувшись в дамском неудобном седле. Тем легче мне стало, когда мы наконец остановились перед симпатичным домиком с круглой стеклянной крышей. На улице нас встретил круглолицый лысый мужчина. На его белом одеянии красовался знак короля. Корона с двумя скрещенными мечами. Еще один сторонник, который протянул мне руку, чтобы я могла спуститься. Ноги покалывало, когда я ступила на каменную дорожку.

– Так вот она какая, – произнес мужчина, внимательно осматривая меня.

– Верно, – с гордостью отреагировал Люциус, наслаждаясь взглядами зевак, которые давали о себе знать тихими шагами.

Он не лгал, когда говорил, что дворец был его личной тюрьмой.

Он наслаждался вниманием.

Никак не мог насытиться интересом к своей персоне.

– Но я мог бы приехать и во дворец, Ваше Величество, – между радостными возгласами Люциуса произнес круглолицый мужчина.

– А я предпочел навестить тебя, Давиде. Так что приступай. Мы не будем тратить на это весь день.

Давиде кивнул и осторожно взял меня под руку.

Я не знала, чего ожидать. Но ничего хорошего не заподозрила, когда меня привели в затемненную комнату, где меня встретила золотая рама с натянутым на нее белым полотном.

И теперь я поняла, каким был мой сюрприз.

– Подарок в честь помолвки, дорогая!

Портрет, который будет висеть в коридоре настоящего. Будет смотреть на меня, как все остальные, которые уже осудили меня своими взглядами.

Петля на моей шее затягивалась все туже, когда я осознавала, что Люциус был серьезен.

41

София

Мое тело болело сильнее, чем после длинного путешествия по отдельным королевствам.

Смаракте, Фриоле, Леало и Купфоа. Четыре стороны света.

Четыре мира.

Давиде был художником, который ворчал, как только позирующий вдыхал. И после его пятой вспышки гнева, я поняла, что нельзя запечатлеть стэндлера на картине. Я чувствовала себя тенью, которая растворялась перед его глазами, прежде чем он успевал схватить меня. Призраком в вечном движении.

– Это ей не подходит! – снова и снова кричал Давиде. – Уберите эту нелепую штуку с ее головы! Развяжите пучок на затылке! Я хочу видеть ее волосы распущенными.

Это продолжалось до тех пор, пока он не был удовлетворен. И когда короля Люциуса внесли в комнату в сопровождении четырех воинов на переносном кресле, Давиде все еще был недоволен.

– Оберните ее в красный, – наконец приказал Люциус, постоянно переводя взгляд с меня на портрет.

Молчаливые помощники художника пришли по указанию короля.

Завернули меня в красные платки, которые набросили на мое нижнее платье. Золотые узоры покрывали мою грудь.

Тугой корсет, который лишал меня воздуха, когда глаза кулатры смотрели на меня.

Воздух, казалось, потрескивал. Взрывался. Мне стало невыносимо жарко под его пронзительными глазами, которые будто раздевали меня до костей.

– Покажи ее плечо, – властно произнес король. Сразу вспомнились его угрозы. Все, что было неправильным в его глазах. Я и моя семья.