Принц из серебра и золота

– Она хотела летать, отец, – слышал я голос шестилетнего брата. Мне тогда было три. Слишком маленький, чтобы понять, что произошло, кто виноват в смерти нашей матери и что отец имел в виду под проклятием Люциуса. Люциус был моим братом. И я любил его.

– Проклятье убило ее, Люциус. Проклятье разрушило ее душу!

Люциус фыркнул и снова поднял могучие сельтерские руки.

– Я не чудовище, отец! Я твой сын! – С громким треском он взорвал каменные руки короля. Они превратились в порошок и сыпались вниз, словно пыль, оседавшая на его темных волосах, похожая на белую пудру, которую он наносил на свою безупречную кожу.

– Я не чудовище! Я не чудовище!

Еще один взрыв. Толчок, который в конечном счете отнял у статуи ноги. Разбитый царь Платос рухнул и с оглушительным эхом приземлился на кафельный пол. Каменное лицо теперь смотрело на Люциуса.

Без эмоций, каким всегда встречал меня Люциус… Но сейчас он дрожал. Он стиснул зубы, готовясь к следующему взрыву.

– Я гораздо лучший король, чем ты когда-либо был. Ты никогда не дарил любви своим сыновьям. А своему королевству и подавно. Где ты был, когда я нуждался в тебе, когда умерла мать? Не здесь. Ты предпочитал заботиться о себе и об этом проклятом королевстве. О мире. Только дурак хочет мира, отец. Война – намного лучше. Выгоднее. Страх и ужас сливаются воедино, отец. Страх и ужас делают подданных верными игровыми фигурами на этой шахматной доске. Ты был слишком глуп, чтобы понимать, что я всегда буду лучше тебя… всегда лучше…

Он остановился и обернулся, его серебристо-серые глаза поймали меня.

– Эрик. – Он опустил руки, и статуя ударившись о пол, расколола затылок моего отца. – Ты, наверное, пришел сказать мне, какой я плохой. Но мне не интересно ссориться с тобой. У меня был длинный день.

– Я здесь не для того, чтобы ссориться, – сказал я и подошел к нему с дрожащими кулаками. – Но когда я смотрю на хаос, который ты устроил, мне хочется врезать тебе.

– Тогда сделай это, – пожав плечами, отреагировал Люциус. – Если ты осмелишься, я отрежу тебе руки.

– Ты просто пытаешься меня запугать, – прорычал я и встал перед ним. Каменная пыль хрустела под подошвами моих сапог. – Кровь гуще воды.

– И кровью ты платишь больше, чем золотом, Эрик. Так чего ты хочешь? У меня здесь важная встреча, которую нельзя откладывать. – Он посмотрел в белое каменное лицо нашего отца.

– Я здесь, чтобы узнать, не потерял ли ты рассудок? Как ты только мог…

– Убить ребенка? Брат, прошу тебя. Мальчик сам погубил себя. Ты знаешь закон.

Фыркнув, я сделал еще один шаг к нему, но он отвернулся. Показал мне холодное плечо. Слабое место, которым я с удовольствием воспользовался бы, чтобы всадить ему кинжал между лопаток. Еще один прием, которому я научился во время военного обучения.

Никогда не поворачивайся спиной к врагу.

Люциус, казалось, был уверен в своей правоте.

– А что насчет Софии? – Он душил ее, пока она не стала бледной и холодной. Таранс заподозрил, что он затянул украшенный драгоценностями воротник на ее шее. Гораздо более опасное действие, которого я от него не ожидал.

Только за это ему стоило бы отвесить пощечину.

– Какое тебе дело до того, что происходит между мной и моей будущей супругой? Можно подумать, что вместо тебя говорит влюбленный дурак.

– Прикоснешься к ней еще раз…

– И что тогда? – рассмеявшись, перебил он меня и пустил пыль каменных пылинок по своим сельтерским пальцам. – Ты угрожаешь мне, брат?

– Нет, – прорычал я, выдыхая через рот, чтобы успокоиться.

– Тогда лучше не зли меня. А теперь оставь меня одного. Я устал. И не смей лишний раз следить за мной. Есть вещи, которые тебя не касаются.

– Я не узнаю тебя, Люциус, – сказал я, скрипнув зубами.

– Времена меняются, брат. Времена и обстоятельства.

С этими словами он поднял руки и схватил меня невидимыми когтистыми лапами.

В то время он еще не мог достаточно контролировать свои способности, чтобы перемещать людей с помощью силы мысли. Теперь он поднимал меня в воздух, пока я не уперся ногами и не схватился за каменную статую, вскинувшую руки к небу. За Эбелона, принца звезд.

– Отпусти меня, – раздраженно оборвал я его мерзкий смех.

– Я повторяю еще раз, брат. Оставь меня одного! Иначе я покажу тебе, на что способна моя сила!

Я не знал, откуда у него эти новые возможности. Надо предупредить Софию. Защитить ее.

Теперь это все, что действительно имело значение.

43

Яна

Элиа весь день просидел перед мостом, не сдвинувшись ни на миллиметр. Мне было невыносимо видеть его таким.

Сломленным и маленьким.

Наследник семьи Леан всегда был для меня ярким, как лезвие клинка.

Целеустремленным кинжалом, о который можно пораниться. Теперь он затупился.

Сломался прежде, чем успел взмыть в воздух и перерезать горло.