Принц Половины Осени

Кончено, да. Я помнил, как он надоедал мне, как постоянно подшучивал. Он был старше года на четыре, а об его издевательствах я говорил только Томасу. Не хотел, чтобы в классе надо мной из-за этого смеялись. Но потом я задумался, и сердце гулко бухнуло в груди. К тому моменту я этого парня уже почти неделю не видел. Не видно в коридорах, не слышно на площадке. Никаких толчков под рёбра, никаких плевков вслед, никаких глупых и обидных шуток.

– Нет, – я прошептал это едва слышно. – Ты не мог.

– Я убил его цепью. Позвонки раздробил…

Конец фразы разобрать не удалось. Томас закрыл лицо руками, громко простонал что-то нечленораздельное. Я сразу подскочил. Тошнотворное чувство клубилось в горле и груди, а внутренности начали переваривать сами себя. Нечеловеческий холодный страх сжал глотку.

– Ты…зачем ты… – слова путались, готовые предложения превращались в месиво из букв. – Можно было поговорить, можно было даже подраться…

– Я знаю! Знаю, понимаешь?! – Он вскочил и пнул погнутую банку, которая валялась под его ногами. – Я был так зол на него. Ничего не смог с собой поделать. Это было невозможно. Я не смог это остановить, ясно тебе?

– Ты ведь…человека убил. – Тихо заключил я скорее для себя. Чтобы забить эту мысль себе в голову, подвести итог.

– Знаю. – Томас смотрел куда-то вбок.

– Я видел его родителей, его мать всё надеется, что он жив. Она почти потеряла связь с реальностью. А его отец на взводе. – Томас отвернулся, запрокинул голову и взвыл.

– Я обещал не говорить. – Мои руки тряслись. – И я не стану.

Дождь бил по земле, гром разносился всюду, вызывая содрогания во всём теле, будто само небо осуждало им содеянное…

Меня сильно шлёпнули по щеке. Я вскрикнул и прижал руку к горящей коже.

– Какого чёрта? Это больно! – громко прошипел я.

– Ты глаза закрыл, я испугалась.

Я закатил на неё глаза:

– Какая разница? Всё равно мы почти все умрём.

Я отполз к стене, почти вжался в неё, переваривая то, что вспыхнуло в Лабиринте. Если Томас убил парня, который портил мне жизнь из-за приступа гнева, вызванным заботой, то он мог легко убить родителей из ревности.

– Вот ведь чёрт, – сказал я тихо себе. Этот шёпот поглотил крик экрана.

Страшный вывод сжал голову и грудь холодом. Он сделал это из-за меня, он снова стал убийцей.

***

Я не понимал, сколько времени прошло, потому что понятие «время» в этом месте превратилось в безразмерную величину, которая, по большому счету, вообще не имела значения. Время снова начнет ход, когда железная дверь откроется. Надо было заострить внимание на постороннем звуке, забыть о кряхтении, хрусте, который доносился со стороны экрана. Отличный способ уцепиться за реальность, чтобы не сойти с ума окончательно. Господи, что угодно, чтобы перестать прокручивать в голове новое воспоминание. Я ухватился за звук капель, которые ритмично били об пол. Пробирающий звук пустил корни в моей голове. Я начал считать.

Две тысячи восемнадцать. Я это вслух сказал или нет? Ах, да, никакой разницы. Стоило начать думать, как паника снова цеплялась за меня всем своим тяжёлым и холодным существом. Я пытался жмуриться, но от этого становилось только хуже. Когда глаза открыты картина вокруг не особенно менялась, но создавалась иллюзионное ощущение некоторого контроля над происходящим вокруг. А ещё я надеялся, что в комнате не было крыс или мышей. Некоторые из заключённых говорили, что они могут отгрызть пальцы или уши.