Принц Половины Осени

– Я напал на своего надзирателя, – признался я и поднял на неё глаза. Люси выглядела удивлённой.

– Я тобой почти горжусь, – радостно сообщил мне Алекс. – Сначала клиент, теперь надзиратель. Ты уверен, что не опасен для общества?

Он, конечно, шутил. Его тон звучал насмешливо и не имел ничего общего с серьёзным разговором, но это меня немного коробило. Люси его осадила холодным взглядом.

– За что ты на него напал? Ты сорвался или…

– Он порвал фотографию. – Перебил я. – Её мне О’Хара дал, а Моррис порвал. Это был первый раз за всё время заключения, когда я дал ему отпор. Моррис этим сразу и воспользовался, я не думал, что всё так обернётся.

Люси тяжело вздохнула, но это не было похоже на усталость. Больше на разочарование в ситуации.

– Я могу прострелить ему колено, если хочешь. Могу оба. – Серьёзно предложил Алекс. Может, шутя. Его тон было трудно разобрать, будто он сам не был уверен, какую эмоцию из спектра решил проявить.

– Мы не будем стрелять в него здесь, ладно? Мы решим этот вопрос. – Люси прикрыла глаза. – Постараемся решить до того, как вас выпустят на арену.

Мне очень не понравился её тон, но я был в них уверен настолько, насколько позволяла ситуация. «Авроре» не будет толку от трупов.

***

Мы сидели небольшими группа вдоль длинного бетонного коридора. Слышали крики голодной до зрелищ толпы, мы знали, что они ждут нашей крови. Каждый раз, когда раздаётся громкий гонг, на арене Ям начинается бой, протяжный вой сирены оповещает о смерти или невозможности одного из бойцов продолжать бороться. Мимо нас прошли уборщики, которые, ухватив под мышки, тащили обмякшее тело. Почти час назад это тело уворачивалось от ударов, дышало и сопротивлялось. Сейчас тело пронесло мимо нас горячий и влажный запах крови, плоти и пота. Оно безвольно висело, пока его транспортировали очень грубым образом, обдирая остатки кожи на пятках. Мы проводили его взглядом. Кого-то чуть дальше от нас, по-видимому, стошнило.

Двери открылись, гул толпы на мгновение стал громче. Сара приподнялась, наблюдая, как новую жертву выталкивают из коридора, пока тот всё так же упорно кричит, упираясь всеми руками и ногами в сухую землю.

– Они либо сейчас его убьют за сопротивление, либо в бою. И я не знаю, что из этого хуже.

– На арене у него хотя бы есть шанс дожить до конца боя.

– Ты сам-то веришь в то, что говоришь? – Она перевела на меня пустой взгляд.

В хвосте вереницы заключённых вспыхнул жуткий крик. Я подпрыгнул, перепугавшись, и обернулся, как и вся толпа. У кого-то не выдержали нервы, заключённый, увидев очередное безжизненное тело, сорвался на вопль, вскочил и попытался пробиться через охрану. Солдаты, казалось, наслаждались его реакцией, потому что дали несчастному пробежать пару метров и только потом выстрелили. Уборщикам пришлось волочить ещё один труп. Сирена снова завыла, хотя прошло не так много времени. От силы минут двадцать. Дверь снова открылась, мимо нас проплыл уже приевшийся запах, новую жертву толкнули под звон гонга. В голову ударил страх, паника холодной волной взметнулась к горлу. Чуть больше десятка людей разделяли меня и арену. Живой мост между человеком и смертью.

Я поджал губы и закрыл глаза, молясь всем богам, которых знал. Молитвы не помогли, двери снова открылись. Но гонга больше не было слышно, к солдатам вышел куратор арены и сказал, что на сегодня бои на этой Яме закончены. Я откинул голов назад и громко выдохнул, думал, что потеряю сознание.

***

После боёв и нескольких часов перед телевизором нам снова дали свободу передвижения. Система начинала проясняться.

– Я думаю, всё дело в страхе. – Сказал я Саре, глядя на серое небо. Здесь пасмурно, но сухо. Невыносимая погода. – Мы видим убитых, смотрим на бои каждый день. Мы боимся того, что снами произойдёт, когда придёт наша очередь отстаивать право на жизнь. Они стимулируют этот страх, чтобы в момент боя он превратился в агрессию.

– Ага, – задумалась Сара, снова пересыпая сухой серый песок из ладони в ладонь. – Страх за свою жизнь вызвать всегда легче других чувств. Логично, но бесполезно. – Вынесла она вердикт. – Толку нет от рассуждений, мы всё равно за забором. – Она размахнулась и бросила камушек в изгородь с неоновой полосой.

– Я просто стараюсь думать о чём-нибудь, чтобы не сойти с ума. – Я вздохнул. – Ожидание из меня все соки выжимает. Если О’Хара договорится, считай, мы спасены.

– Ты спасён, – равнодушно поправила она. – Я не из вашей компании, забыл?

– И что? У тебя есть шансы уйти отсюда. Разве это плохо?

– И предать Хранителей? – Сара резко повернулась ко мне. – Стать новой Джек?

Больше она ничего не сказала. Сара не ушла, не пыталась на меня наброситься. Замолчала только. Я бы, наверное, испытал что-то, если на плечи и горло не давил страх приближающейся смерти. Для сравнения – мы были в положении людей, над шеями которых палачи занесли топор. Никто не хочет умирать, я в том числе. Мне уже везло быть последним выжившим. Проблема была только одна – последний выживший часто становится главным подозреваемым.