Принц Теней

Бальтазар закрыл дверь монашеской обители за нами и испустил вздох облегчения – он явно был доволен, что ему не пришлось ради меня проламывать череп монаху. Я же облегчения не чувствовал: опасность по-прежнему была очень велика, хотя брак между Монтекки и Капулетти можно было бы расторгнуть тайно, задействовав все связи старейшин наших семей. Ромео, конечно, накажут, Джульетту поспешно выдадут замуж. Но все еще может кончиться хорошо.

Как я хотел в это поверить!

Откровенно говоря, я совершенно забыл о своей встрече с ведьмой Меркуцио, и Бальтазару пришлось шепотом напомнить мне об этом, когда мы проходили мимо стен монастыря. Мы были неподалеку от реки – ее зловонные миазмы витали в воздухе, их перемешивали, но не рассеивали резкие порывы неприятного ветра. Больше всего мне хотелось сейчас отправиться прямо домой и провести воспитательную беседу с моим кузеном у него в покоях… может быть, даже избить его – подобно тому, как Тибальт избил эту бедную служанку, – чтобы вернуть ему способность мыслить здраво. Да и гнев бабушки, должно быть, с каждым мигом все нарастал.

Но несмотря на все это, я сменил курс и последовал за Бальтазаром вниз по узким, шумным улочкам, полным пьянчуг и нищих. И тех, кто слишком внимательно смотрел на мой кошелек. Я был слишком богато одет для этой части города, и отнюдь не все, кто хотел бы меня продырявить, принадлежали к клану Капулетти – многие просто хотели завладеть моим кошельком. Который, по иронии, был полон только что украденными мной самим флоринами. Но я был не в настроении, и мое выражение лица, должно быть, отпугивало тех, кто хотел бы поживиться за наш счет, и мы спокойно добрались до доков, где рыбаки вываливали свой улов, а перекупщики грузили рыбу на телеги, чтобы отвезти ее на вечерний рынок. Было очень жарко, и воздух был таким, что его, казалось, можно было резать ножом, и он весь пропитался запахом водорослей и тухлой рыбы.

– Это здесь, – сказал Бальтазар и потянул меня в направлении фигуры в плаще, стоящей в тени.

Он действительно кое-что от меня утаил. Я ожидал увидеть согбенную старуху в бородавках и с дьявольским огнем в глазах, а у женщины, которая сейчас сбросила с головы капюшон, было красивое, тонкое лицо, умное и спокойное, обрамленное густыми каштановыми кудрями, лишь слегка прихваченными с двух сторон деревянными гребешками. Она выглядела ненамного старше меня, буквально на пару лет, и была, вероятно, уважаемой женой или дочерью какого-нибудь торговца. Одежда ее была не роскошной, но добротной и чистой. И в руках она держала букет из трав, который нюхала, чтобы спастись от царящего в доках зловония.

Она совершенно не была похожа на каргу, которую я ожидал увидеть. И это, видимо, и было тем обстоятельством, которое Бальтазар решил утаить от меня.

Я, по всей видимости, тоже не соответствовал тому, что она ожидала увидеть, потому что она перепугалась не на шутку, метнула взгляд на моего слугу и присела в торопливом реверансе.

– Синьор, – заговорила она, – я никак не ожидала увидеть кого-то из вашего круга. Я прошу простить меня за условия нашей встречи.

– Ты ведьма? – У меня не было времени на все эти любезности и реверансы. – Меркуцио приходил к тебе?

Я старался, чтобы мой голос звучал спокойно, но она все равно побледнела и стала испуганно озираться по сторонам. Но никто ничего не заметил в суете и шуме доков.

– Я не могу вам сказать, при всем уважении…

– Он замышлял недоброе? – спросил я резко. – Ты давала ему яд?

– Нет! – воскликнула она и протестующе выставила вперед ладонь, по которой было видно, что она не знакома с тяжелым трудом. – Нет, синьор, пожалуйста, умоляю вас, не говорите так! Я собираю только лечебные травы…

– Тогда зачем же он приходил к тебе? – Я навис над ней с угрожающим видом, и она невольно отступила к стене. Я уперся рукой в стену, чтобы она не смогла уйти, а Бальтазар занял позицию с другой стороны. – Говори же, немедленно! У меня нет времени на игры!

Она была бледна и напугана. А еще несчастна.

– Синьор, просто ваш друг и я… у нас с ним общее горе: Томассо был моим кузеном и самым моим лучшим другом. Я признаю, что ненавижу всем сердцем тех, кто отнял у него жизнь, – и это у нас с Меркуцио тоже общее. Но я не занимаюсь ядами, клянусь вам. Я только… – Она поперхнулась, и я увидел на ее лице настоящий ужас. Если бы она могла проглотить свои слова – она бы сделала это, я уверен.

– Но если не яды – тогда что? – Я схватил ее за подбородок и приподнял ее лицо, чтобы заглянуть ей в глаза. Она была по-настоящему напугана – и правильно: в таком состоянии я мог и убить. – Говори – и возможно, ты останешься жива. А если будешь молчать…

– Я только помогала ему, – прошептала она. Слезы текли по ее щекам, и я чувствовал, как она дрожит под моей рукой. – Клянусь вам, синьор, я ни в чем не виновата… это не…

– Говори!

– Я только показала ему, как наложить проклятие, – выдавила она. – Это его грех, синьор, не мой! Клянусь вам – не мой! Пожалуйста, синьор, отпустите меня. Пожалуйста!