– Это утомительно, и я никогда не могу дать слабину, даже на секунду! Я должна постоянно очаровывать не только Джефферсона, его родителей и средства массовой информации, но и каждого человека на своем пути, даже если это только на мгновение, потому что они будут судить меня по этому моменту до конца их жизни. Я даже не могу перестать улыбаться, или все это рухнет на меня!
Звуки вечеринки казались очень далекими, точно во сне.
Итан выругался.
– Если это действительно так, тогда, может быть, вам с Джефферсоном лучше расстаться. Может быть, он не подходит тебе. Может быть, – продолжил он, – ты должна быть со мной.
Дафна не знала, как ответить.
Ее желудок был клубком эмоций – притяжения и раздражения, симпатии и ненависти, – все царапали ее изнутри, борясь за власть, как будто каждый нейрон в ее мозгу бился в диком электрическом световом шоу.
Итан подвинулся ближе и плавно развернулся. Его глаза блестели, темные, горячие и вопросительные.
Это был их последний шанс отступить, притвориться, что ничего не произошло, и уйти. Но они оба сидели неподвижно, точно пара тихих теней.
Даже в тишине Дафна почувствовала, как искрит между ними воздух.
Внезапно они рухнули на кровать клубком рук, губ и жара. Она нетерпеливо сдернула платье через голову. Оно невесомо упало на пол.
– Ты уверена? – Дыхание Итана вызвало маленькие вспышки на ее коже, похожие на фейерверки.
– Уверена, – ответила ему Дафна. Она точно знала, что делает, знала, какие обещания нарушает, для себя и Джефферсона. Плевать. Она чувствовала себя невесомой, наэлектризованной и восхитительно безответственной.
Впервые за многие годы она стала самой собой. Не публичной, постановочной Дафной Дейтон, которую показала миру, а настоящей семнадцатилетней девушкой, которую тщательно скрывала.
– Дафна? Мне надо с тобой поговорить. – Ее мать подошла к ним через танцпол, даже не удосужившись поздороваться с Итаном.
– О… хорошо. – Дафна задалась вопросом, как же выглядела со стороны, раз Ребекка поспешила сюда.
Ее глаза ненадолго встретились с глазами Итана, и она увидела в них вспышку понимания и разочарования. Он кивнул и отступил в сторону.
Ногти Ребекки впились в руку Дафны, когда мать потащила ее прочь.
– У тебя нет времени отвлекаться, особенно сегодня вечером.
– Итан – лучший друг Джефферсона, – устало сказала Дафна. – Я просто потанцевала с ним несколько песен.
И вспомнила ночь, когда потеряла с ним девственность.
– Ты могла танцевать хоть с самим императором, однако обязана присутствовать при появлении королевской семьи, – прошипела Ребекка.
– Мама… – Шаги Дафны замедлились. – Ты когда-нибудь задумывалась… Я имею в виду, стоит ли это все таких жертв?
Хватка Ребекки сжалась так сильно, что Дафна едва сдержала крик боли.
– Дафна. – Как всегда, ее матери удалось передать мир эмоций в этих двух слогах. – Я сделаю вид, что не слышала вопроса. Никогда больше не говори ничего подобного ни мне, ни, конечно, твоему отцу. После всего, что мы для тебя сделали.
Она отступила, и Дафна сложила руки, чтобы скрыть внезапную дрожь. Конечно, ее мать права. Она слишком далеко зашла, чтобы передумать.
На коже внутренней части руки Дафны, где были ногти Ребекки, осталось кольцо красных полумесяцев.
У «двери вздохов» раздался шум, появился глашатай и ударил посохом по полу.
– Их Величества король Георг IV и королева Аделаида!
Дафна вместе со всеми присутствующими наблюдала, как вошли король и королева, а затем Беатрис и ее жених. Через несколько мгновений появилась Саманта, а затем, наконец, Джефферсон.
Он вошел в бальный зал один, как и предписывал протокол: только кто-то помолвленный с членом королевской семьи мог идти с ними. Но принц прошел всего несколько ярдов, когда Нина Гонсалес отделилась от массы собравшихся и встала рядом с ним.
Живот Дафны сжался, когда она увидела, как Джефферсон протянул руку Нине.
Дафна сразу поняла, что ее уловка в «Хало» оказалось бесполезной. В этом наряде Нина выглядела еще лучше: темно-серое прямое платье с круглым вырезом, лиф и юбка расшиты угольного цвета бусинами.
– У тебя есть работа, – тихо сказала Ребекка. Как будто Дафна могла забыть.
Она заставила себя сделать глубокий вдох, подавляя волну разочарования, обиды и зависти, которые грозили ее утопить. Дафна не могла позволить себе потерять хладнокровие из-за кого-то там.
Пусть Нина насладится этим часом с Джефферсоном, потому что больше ей не выпадет. Как только Дафна поймает ее одну, то убьет.
34
Нина
Нина побывала на многих вечерах в бальном зале Вашингтонского дворца, но даже она никогда не видела его таким невероятно красивым.
Пространство заполняли цветы; зеленые гортензии, каллы и яркие оранжевые георгины стояли на каждой свободной поверхности. Хрустальные люстры отбрасывали ленты света по всей комнате. Свет падал на вращающиеся тюлевые юбки, на свежеотглаженные смокинги, на драгоценности, которые по такому случаю извлекли из хранилищ и сейфов, поскольку все эти придворные отчаянно соревновались друг с другом.