Принцесса из Шанхая

– Полагаю, теперь ясно, кто и за какую провинность лишил Стеллу жизни, – заявил сыщик. – Это убийство выпадало из общего ряда и казалось не связанным с Ликой и ее семейной историей. Однако только на первый взгляд. Треусов, как загнанный зверь, стал патологически подозрителен. Стелла следила за ним, он следил и за бывшей женой, и за своей любовницей. Вероятно, он знал, что именно вы, Альберт Юрьевич, поставили его бизнес на грань банкротства. Треусов не случайно начал устраивать Лене Журбиной сцены «ревности», он хотел войти в контакт с Альбиной и Ростовцевым, чтобы иметь возможность отомстить последнему. Не случайно он принял приглашение на роковую вечеринку в клубе «Элегия» – в его голове созрел какой-то план, но внезапное появление Стеллы заставило его изменить предыдущее намерение. Скандал, который закатила его бывшая супруга, сыграл ему на пользу: теперь он мог наказать Стеллу, в очередной раз испугать Лику и подставить вас, господин Ростовцев. Кто-то из присутствующих на этой странной «помолвке» был обречен, и если бы не Стелла…

– Треусов собирался убить кого-то другого? – ахнула Ева.

– Скорее всего, да. Он захватил с собой клофелин с определенной целью… незаметно подсыпать препарат в бокал со спиртным. Кому? Не исключено, что Альбине, с которой любовница изменяла ему. Или самой Журбиной, дабы покарать ее за позорное поведение. Перед этим Павел Андреевич рассчитывал отрезать у потенциального покойника прядь волос, а ножнички подбросить в карман Ростовцеву либо в сумочку кого-то из женщин. Дескать, вот, кто это сделал! Почти так он и поступил. Только вместо Журбиной или Альбины пострадала Стелла. Сомнительно, что он хотел убить самого Ростовцева – тот мало пил, был настороже, да и мотив такого убийства во время разбирательства всплыл бы непременно: месть за банкротство, жест отчаяния. Куда проще было отправить на тот свет одну из женщин. Тем более Стеллу, которую никто в ресторан не приглашал.

– Я всегда начеку, – улыбнулся бизнесмен. – Правда, я не знал, что Треусов будет моим гостем в тот вечер. Альбина пригласила подругу с кавалером, но не называла его фамилии. Мы оба вели себя, как ни в чем не бывало. Мне и в голову не пришло, что… смерть Стеллы – дело его рук. Ведь мы не ожидали увидеть ее там!

– Треусов, наверное, тоже был удивлен, – кивнул Всеслав. – Надо отдать ему должное, он быстро сориентировался, изменил план и блестяще его осуществил. Под шумок, в темноте отхватил у Стеллы прядь волос, подсунул ножницы вам, волосы – в сумочку Лике, а порошок сыпанул в стакан с минералкой. Впрочем, необязательно. Ему помог сам Альберт Юрьевич, предложил успокоительные таблетки. Треусову ничего не стоило незаметно подменить одну из них клофелином, который в сочетании со спиртным и транквилизатором «усыпил» его бывшую жену навеки. Потом Треусов разыграл сердечный приступ, и сонную Стеллу повезла домой Альбина. В крайнем случае, подозрение упало бы на нее. А вскройся шантаж, обвинение приобрело бы вес. Треусов отлично знал, какого рода связь существует между Журбиной и Эрман, и на что намекала Стелла. Да и вы тоже, господин Ростовцев. С вашей-то проницательностью не заметить в партнерше такой пикантной особенности?! Это вас не отталкивало?

– Нет! – с вызовом произнес Альберт Юрьевич. – Я никогда всерьез не собирался жениться на Альбине, и всего лишь подыгрывал ей. Иногда я сам себя уговаривал, но так и не сумел найти доводы в пользу нашего брака. Альбина напрасно мечтала заполучить меня в мужья. Никакой помолвки я не устраивал… Тогда в «Элегии» мы расставались, хотя она этого, кажется, не поняла. И кольцо с бриллиантом – мой прощальный подарок, а вовсе не знак обручения. То, что Альбина приняла разлуку за сватовство, это плод ее фантазии. Меня отталкивали не лесбийские наклонности госпожи Эрман, а ее неистребимый прагматизм. Она рациональна, как… токарный станок! Если хотите знать, ее «нетрадиционная ориентация» была мне даже приятна, во всяком случае, это отклонение от нормы

делало Альбину более живой. Иногда она слишком смахивала на ходячую схему.

Воцарилось тягостное молчание. Лика предложила выпить чаю, Ростовцев вызвался ей помогать. Они интересно смотрелись вдвоем – блестящий кавалер и мнимая скромница. Ева и Смирнов только переглядывались.

За чаем Ева нетерпеливо вздыхала и поглощала пирожное за пирожным.

– Не нервничай, дорогая, – шепнул ей на ушко сыщик.

– Лика! – обратилась она к хозяйке. – На вечеринке в «Элегии» вы узнали в Треусове своего брата?