Принцип неопределенности

— Зелтроны почти люди, — заметил его спутник. Он не хотел переходить к стрельбе.

— Лучше бы тебе уйти отсюда, — сказал заговоривший первым, — тебе здесь не рады.

Я развернулся, и неспешно пошел в обратном направлении, не убирая руки с рукояти оружия. Тут мне не место. Можно заснуть и не проснуться. Поступив, как истинный джедай я избежал конфликта и не собирался находить себе на мягкое место новых приключений.

Пришлось направиться в квартал для экзотов. Вот несправедливость! Вот уж куда я не собирался идти. Многие из инопланетян воняли, или выглядели крайне отвратно. В окружении рож, морд и харь я едва нашел ночлежку для гуманоидных видов. Твиʼлек на входе сдал мне комнату на трое суток вперед.

— Неужели «уборщики» не терпят у себя даже зелтронов? — спросил он с удивлением.

— Это и меня удивило, — ответил я. — что им не нравится?

— Все, кто отличаются от людей естественно, — обнажил он заточенные зубы. Зачем твилеки это делают со своими зубами? Не все, но я встречал такое достаточно часто. При том, что от рождения они у них вполне нормальные.

— Может все несколько сложнее?

— Ну да. Все «инородцы» им не нравятся только потому, что мы здесь. «Улетайте к себе на родину» — говорят они.

— Довольно глупо говорить это жителям Рилота, — иронично заметил я.

Каменистая пустыня со все ухудшающимся климатом вынуждала мигрировать их по всей галактике. Любой способ убраться с Рилота считался допустимым. Даже в работорговле это открывало новый смысл. Работорговле… Хотя, как я уже начал понимать перевод любого занятия и термина с твилекского на человеческий искажал смысл явления, как его понимали сами твилеки.

— Но это им не понятно…. Местные «уборщики» настолько тупы, что записали тебя в не людские расы.

— Обидно. Где здесь можно отдохнуть?

Твилек объяснил где, здесь можно провести время. Купив узкий, как иголочное ушко канал выхода в голонет, я сходил в местную забегаловку. Чувствовал себя в зоопарке, но с иной стороны клетки. К своему удивлению я заметил здесь одного человека. Я долго смотрел на него, но не смог сдержать себя и подошел. Небритый человек с неожиданно живым и ясным взглядом, пусть и слегка затравленным, но выделяющимся на запущенном лице. Он был как белая ворона на фоне всех этих негуманоидов. Или гуманоидных рептилий и человекоподобных птиц… неважно

— Извини, но не могу не спросить, что ты тут делаешь? — сказал я, подсев к нему, — в качестве компенсации за беспокойство я скажу, что собираюсь выпить, но не с кем.

— Избегаю преследования.

— Неразумно говорить такое незнакомцу.

— А… — он махнул рукой. — Ты не понимаешь. Никто ничего не понимает. В тебе бактерий больше, чем собственных клеток. Ты в курсе?

То ли он уже был набравшийся, то ли он никак не мог избавиться от некой навязчивой идеи. Но я не опасаюсь и не избегаю сумасшедших.

— Да ладно! Еще в школе узнал.

— Существуют бактерии, что окисляют железо в десять тысяч раз быстрее, чем кислород. Они мутируют в кораблях, как взбесившиеся. Тысячи видов на одном такелажнике. Эндемичных видов, характерных только для этого корабля, замечу. Жрут пластик и дюракрит.

— Продолжай, — сказал я, когда нам принесли раствор спирта.

— О! Дезинфекция, — он выпил. — Тысячи бактерий опасны для организма человека. Сотни смертельны. Оглянись вокруг.

Оглянулся, но ничего, кроме инопланетных созданий их нелицеприятных рож не заметил.

— Ты о том, что они тоже состоят в большей степени из бактерий, чем «собственных» клеток? — сообразил я.

— В точку! Эти бактерии разносятся повсюду. Мутируют. Обмениваются генотипом, размешанным за их оболочками. Хавают генотип соседей, из других организмов. Перемешивают свои ДНК с ДНК вирусов со всех концов галактики. И тысячи их смертельны. Причем безобидные для одного вида, они могут схарчить твой мозг за пару часов.

— И как мы еще живы? — подивился я наигранно. Действительно как?

— Вот! И ты спрашиваешь. Тридцать минут, хоп! — он хлопнул в ладони. — И они поделились. Еще и еще. Сила, джедаи… херня все это. Слушай, самая большая загадка этого мира, это то, что мы еще живы.

— Ты вообще, отчего так этим обеспокоен?

— Я, ик, раньше работал в санитарной службе.

— Это такая всесильная служба. Более всемогущая, чем полиция? — вспомнил я.

— Эпидемиологический отдел. Экзотические заболевания. Там и служить не менее опасно. Постоянные эпидемии. Карантины. Обезумевшие родственники рвутся через заграждения. Но это случается так редко… Но попробуй объясни твилекам, что Кор — это не их вонючие пещеры, а джавам, что гигиена — это залог здоровья. Бывает, мы стреляем на поражение. Как и полиция.

— Но в противном случае будет хуже, — сказал я. — Собаку, которая вцепилась в ногу, пристреливают. А не ждут, когда она привыкнет к терпению и не решит, что так и надо.

— Вроде того. Мне до усрачки надоело заваривать люки в зараженные сектора.

— Я не очень-то слышал обо всем, что ты рассказываешь, — сказал я. — То же, что слышал я — любое вирусное заболевание лечится в кратчайшие сроки.