Принцип неопределенности

— У них это хорошо получается, — сказала Нейла.

— Обычно потом прибывает миссия с послами, инструкторами, исследователями разного рода и экзопсихологами. — продолжил рассказ капитан. — И теми, кто должен вести социальное просвещение. И различные яйцеголовые. Было такое последний раз лет пятьдесят назад.

— Их охраняют? — спросил я.

— Целая миротворческая миссия. Также их цель защитить новооткрытый мир от пиратов и работорговцев.

И контрабандистов, подумал я.

— Но ведь так поступают не всегда? — сомневаясь, спросил я.

— Только если мир представляет интерес для Республики.

— В число передаваемых технологий входит оружие и гиперпривод?

— Это строго контролируемые товары, — скабрезный тон голоса Травера говорил о том, как он к этому контролю относится. — Но мы же должны помогать страждущим? Это хороший бизнес. Мне он нравится. Но есть ли туда маршрут, вот в чем вопрос.

— Я тоже сомневался в том, что астронавигационное бюро внесло его в свою свободную карту, но в действительности внесло. Удивительно даже. А затем через день убрало, — теперь он указан, как предельно небезопасный. Пользоваться таким самоубийство. Вернее, нас хотят в этом убедить.

— Успел сохранить? — встрепенулся капитан.

— Конечно, карта сектора со старой датой у нас есть, — сказал я довольно.

Мало того, что навигаторы проложили путь к новому миру. Надо чтобы они поделились этой информацией с миром. Прошивка нашего гипернавигационного компа позволяла использовать любые карты, да и вообще вводить направление прыжка вручную, на свой страх и риск. Юридически по правилам межзвездного судовождения без квалифицированного штурмана на борту такое недопустимо. Но обеспечить технически соблюдение этой правовой нормы было нелегко и на обычных судах, не то что у нас. Да и вне Республики ее законы не действовали.

— Тогда я за! — сказала Нейла, внимательно нас слушающая. — У нас есть опыт торговли с разными аборигенами.

— Нужно подумать, что купить в дорогу к ним, — сказал я.

— Пусть каждый составит список, а затем обсудим предложения, — предложил Травер. — И нужно решить, что делать с этим страдальцем. У него воспаление морали. Такое случалось и ранее, но я все еще надеюсь, что это пройдет. Он отличный повар, но я не привык принимать решения о том, чем заниматься без полного совета команды. Так сказать по старой доброй пиратской традиции. — Он коснулся рукояти кривого кинжала, с которым не расставался никогда.

— Было бы жаль расставаться, если его не устроит это занятие. Он действительно вкусно готовит. Я постараюсь его уговорить, но не уверен, что у меня получится, — заранее извинился я.

— Так будет справедливо. Мы свободные разумные, — сказала Нейла.

— А что, кстати, со здоровьем Ивендо? — задал я давно назревший вопрос.

— Ему прописали курс реабилитации. Через пару месяцев он будет в форме. Он настаивал на том, что будет полностью в состоянии управлять кораблем и вернется в строй даже раньше.

— Это хорошо, — обрадовался я. — И то, что у него налаживаются дела, и то, что он вернется в строй. Нам нужен опытный пилот.

Я постучался в каюту к Фарланду. Шлюз-дверь распахнулась, как дверца японского домика.

— Я хотел поговорить.

— Ну, заходи уж. — он явно был не в настроении.

— Это действительно для тебя важно?

— Безусловно. А для тебя нет?

— Для меня нет. Капитан хотел узнать, насчет твоего желания участвовать в следующем деле.

— И что там? Перевозка наркотиков или рабов для хаттов, или же взрывчатка для террористов? Травер же не любит возить малоценные грузы. Неинтересно ему! Или еще чего-нибудь более эксцентричное?

— Технологии для недавно открытого мира. Будем нести просвещение и прогресс в массы. Ты должен одобрить такое великодушие, — начал я заходить с фланга.

— Оружие, иначе говоря. — Он поморщился. — Нет, я не горю желанием заниматься торговлей оружием с туземцами. Все эти технологии не принесут им счастья.

— Любое открытие можно приложить к убийству. Это же не повод убивать друг друга каменными топорами? Гораздо культурнее и просвещеннее… ну или хотя бы прогрессивнее делать это с помощью орбитальных бомбардировок, — высказал я свое мнение. — И лучше, конечно, развивать духовность, поклоняясь духам камней. Или уважать природу, истребляя целые виды животных, на которые легко охотиться и сводя подчистую леса варварскими методами земледелия. Медицина это тоже зло, она не сделала нас счастливее — а иммунитет это тот дар природы, которым мы должны довольствоваться. — перечислял я то, что сделало нас «несчастными».

Ах, еще и акведук, как случай водопровода. И бани. И канализация. Но я не стал их упоминать. Вряд ли Фарланд представляет себе хоть какую-ту жизнь без них.

— Я думаю только о том зле, что мы принесем им. А не о благе.

— Они идут рука об руку — так устроен наш безумный и противоречивый мир.

— Это не то, что я хотел услышать, — сказал он недовольно. — Я не хочу этим заниматься.

— Тогда мы расстанемся где-нибудь на цивилизованном мире, — сказал я.

— У меня есть кредиты, чтобы оплатить долги банку. Мне надоело рисковать своей шкурой, и потому я поищу более спокойную и законную работу.