Принцип неопределенности

– Именно так. Но если им взбредет в голову заняться нами вплотную, то могут и доколупаться до чего-нибудь. Республика может судить по своим законам преступления, совершаемые не ее гражданами против таких же разумных, но являющихся гражданами Республики, если они находились за ее пределами. Не на своей территории, повторюсь. Но тут на планете нет граждан Республики и в это дерьмо мы не влипнем.

– То есть, любой из целой уймы прокуроров Республики, может инициировать расследование в отношении любого разумного в галактике, и получить от своего же суда санкцию на арест? – сообразил я. Ведь арестовывают и по подозрению, а там сочинить можно что угодно.

– Да-да, – с затаенной злобой сказал Травер.

– А не много ли они на себя берут? Без каких-то международных договоров судить всех и вся…

– Концепция неравной экстерриториальности права, – глубокомысленно по слогам выговорила Нейла. – Фактически все в галактике, докудова может дотянуться юстиция Республики, это ее вотчина.

– Охренеть. – сказал я. – А если совершаемые преступления по местным законам и не преступления вовсе, а священная традиция, то Республика тоже может вмешаться?

– Юридически да. Но если это не пахнет кредитами, то такого не случится никогда. К тому же обычно это касается уголовщины, или крупных дельцов, конкурирующих с республиканскими, но не имеющими в отличие от них связей в Сенате, – пояснила Нейла.

– Я до последнего был уверен, что Республика построена на уважении законов, – сказал я, улыбнувшись сам подобной наивности.

– Только своих законов, – сказал со вздохом капитан.

– И как это сочетается с межгосударственными отношениями? – задал я вопрос.

– Да хатт его знает, – сказал Травер. – Одно и то же деяние может, как считаться преступлением с точки зрения Республики за ее пределами, так и не быть им же где-нибудь в ее собственных мирах, имеющих свои ограниченные территориальные законы. Ты вообще следишь за обстановкой?

– Слежу, – ответил я. Россыпь точек на голопроекциях, голограмма планеты и отметки ближайших объектов постоянно находились в поле моего зрения. Пока ничего не предвещало изменения обстановки.

– Хорошо, – сказал Травер. – тут можно в одиночку что-нибудь и пропустить.

– Есть еще те, кто имеет эксклюзивные договора с Республикой на невмешательство, – включилась в дискуссию Нейла.

– И как все это работает? – я был подавлен бессистемностью и хаосом того, что, казалось бы, должно иметь невероятно стройную и исполненную порядка систему.

– Об этом знают только юристы, – сказала Нейла. – Они учатся не меньше, чем медики, поскольку устроена эта херня сложнее, чем наши внутренности.

– Я полагаю, что законы Республики распространяются настолько далеко, насколько широки возможности ее флота, – сказал я, проанализировав технологический уклад и его влияние на социальную сферу.

– Точно. В Сенате бубнят про демократию и права разумных, а сами держат всех на мушке, – сказал Травер.

– Ну, предположим, почему такое творится в моем родном мире, я знаю, но отчего это и здесь? Что мешает строго придерживаться законов и правил? Или заставить их придерживаться? Средств к тому достаточно. Неужели социальный прогресс не шагнул вперед? – спросил я, не надеясь получить ответа.

– Гиперпривод. – сказал капитан, смакуя слово. – Почти ничего не мешает попасть кому угодно и куда угодно в краткий срок. Как голонет, только фаерволы и блокировки вообще не работают. Ну, разве что досмотр в Корусканте становится достаточным барьером. И то не для всех, – закончил он неимоверно довольным тоном, как обожравшийся сметаной кот.

– Значит проницаемость пространства. И жадность, я полагаю. На вашем бы месте я внимательно подошел к изучению законов.

– Их за десять тысяч лет написали столько, что будь я хаттом, я бы и за всю жизнь не прочел бы и сотой их доли, – снисходительным тоном ответил мне капитан.

– Будь ты хаттом, я была бы неплохой танцовщицей, – заметила весело Нейла.

– Самой лучшей, – сказал капитан. – Олег, нашел площадку для посадки? – обратился ко мне Травер. – Они не будут нас задерживать, если они совершат такую глупость – платить по итогам суда будут они, а не я. Местных аборигенов они могут наебывать сколько угодно, но меня-то не проведешь!

– Нашел, – сказал я, разглядывая с орбиты широченную площадь посреди города, запруженного пробками. – Судя по обилию памятников, они бо-ольшие традиционалисты. Каменные и бронзовые изваяния отличные мемы, изобретенные еще до интернетов и служащие для сохранения идей, национальной идентичности и коллективной памяти. И работают они зачастую лучше. Особенно, если смотрящий на них не знает настоящей истории. А он никогда ее не знает. И воспринимает оттого только бытующий ныне образ явления, а не его само.

– Это нам не на руку, но попробовать стоит, – заметил капитан.

– Главное, чтобы не повторить судьбу Гэва и Джори.

– Это кто такие? – проявил узость своего кругозора Травер.

– Пара навигаторов, приземлившихся прямо возле похоронной процессии лорда ситов. – просветил я его.

– Я верно догадываюсь, что дальше им не очень свезло? – спросила Нейла.