Принцип неопределенности

Хотя, на мой взгляд, это было вовсе не дорого. Репульсорный скоростной грузовик с грузоподъемностью как у «КАМАЗа» стоил порядка двухсот тысяч кредитов. Но КАМАЗы и их местные аналоги никто не комплектует ни проекторами щита, ни турболазерами, ни уж тем более РЛС и более сложными гиперпространсвенными датчиками. А также системой жизнеобеспечения. Да и сравнивать звездолет с репульсорным грузовым лэндспидером, пусть даже и сходной грузоподъемности некорректно. Тот же «Горбатый» - Ил-76 стоил на Земле около ста миллионов вечнозеленых. Так, что пропорция цен звездолет/грузовик в Галактике была раз в двадцать меньше, чем самолет/грузовик на Земле. Что, однако, все равно не делало звездолеты доступными по ценам для простых смертных.

Когда я лазил по голонету в поисках дешевого звездолета, то маленький и убогий бот с минимум удобств, слабым щитом и откровенно убогим астронавигационным оборудованием, при этом бороздивший просторы вселенной почти век, стоил около миллиона кредитов. Так то.

«Счастливая шлюха», все ускоряясь, покинула пределы атмосферы этого негостеприимного мира. Материки удалялись со скоростью, заметной на глаз. Но все также – только на мониторе. Попробуй мы начать разворачиваться на такой скорости радиус разворота будет невероятно огромным. С диаметр планеты точно.

Но мы еще не покинули гравитационную яму, создаваемую небесным телом. Прыжок из нее был невозможен, вернее имел совершенно непредсказуемые последствия. А попав в неразведанную область ее не покинуть уже никогда. Совершение же прыжка по обратным координатам могло вынести нас вовнутрь планеты.

– Куда прыгаем? – спросил я капитана, кумарившего в кресле.

– А.., что? Куда дальше? – он подумал немного. – На Налл-Хатту, там продадим добычу по достойной наших усилий цене. Никто там и спрашивать сопроводительные документы на груз не будет. Там это не принято. И сделать это надо как можно быстрее.

– Не затормозив перед этим? – опять засомневался я.

– Плюс-минус погрешность… кого это волнует, – беспечно сказал он. – Чем раньше уйдем отсюда, тем лучше. И я не хочу тормозить в зоне действия турболазеров вон того крейсера, – он ткнул в голограмму. Тот спешил остановить очередных охочих до поживы проходимцев.

– Тоже верно, – кивнул я.

Я ввел координаты конечного прыжка в терминал. Через пять минут расчетов он предоставил предварительный вид оптимального маршрута, состоящего из множества прыжков. В идеале можно было войти в гипер в одной точке и выйти уже у цели. Но чем сложнее было устроено гиперпространство, чем больше в нем было аномалий и чем меньшая плотность реперных точек по аурек, крэш и форн[4] координатам была занесена в гиперкарту, тем сложнее это было сделать. С ростом числа перестроек по гиперкоординатам лавинообразно накапливалась погрешность, и в итоге можно было выйти далеко за пределами исследованных регионов. Обратный прыжок с таким багажом ошибок был нереализуем. В итоге мы должны были определить точки промежуточных «остановок». Неизбежно разрывая огромное путешествие в гиперпространстве на много маленьких участков. Конечно, можно вносить в маршрут поправки и вручную, перед тем как обсчитывать прыжок до первого «всплытия». Но что толку?

– Капитан, тут можно выходить? – я ткнул в ближайшую промежуточную точку на маршруте. Ничем непримечательная система с звездой, которой даже не хватило веса как следует разгореться. Но зато тлеют такие очень долго.

Он из под прищура минут пять рассматривал предложенный маршрут, а затем махнул рукой. Похоже не только на маршрут.

– Сойдет, – он устало прикрыл глаза.

– Как скажешь.

– Да когда уже? – сказал раздраженно теряющий терпение Травер. Гипернавигационный компьютер рассчитывал прыжок уже почти полчаса. Не сходилось у него никак.

Мы, казалось, уже отчаялись дождаться когда он закончит с вычислениями, но все же вошли в гипер, пусть и плюнув на предупреждение об огромной дисперсии координаты выхода. Только теперь можно было чувствовать себя в безопасности. Но легче от того не было. Я первым делом запустил самодиагностику систем корабля. Не хватало еще получить «сюрприз» с нежданным выходом из строя, к примеру, одного из двух главных реакторов. Необходим был и срочный ремонт систем охлаждения. И если есть время, то оно не для того чтобы расслабляться – корабль всегда должен быть в максимально боеготовом состоянии. Так говорил Ивендо, а спорить с ним в вопросах эксплуатации звездолетов - расписаться в своей неизлечимой тупости.

Я, выйдя в коридор, встретил там Нейлу.

–Эй, что-то тебя не было слышно, – сказал я ей удивленно.

– Пока вы там обжаривали судно на гриле, я подготовила наш медотсек к работе с любой формой контузии. Мы все-таки твилеки, а не люди – она указала на свой слуховой конус.

– Тогда туда надо отвести Травера, – кивнул я. – а то он не очень хорошо себя чувствует.

Он с каждой минутой все сильнее впадал в странную апатию. И я не мог понять почему.