Принцип неопределенности

– Это неправильно, и тебе меня в этом не переубедить. Хуже того то, что они никогда не бывают на том что зовется «полем боя».

– Но рискуют то не менее, – сказал я.

– Почему ты так в этом уверен? – в который раз возразил Кейн.

– Тебе надо познакомится с Ивендо. Он наш пилот. Увидишь его и перестанешь в этом сомневаться.

– Один человек?

– Возможно, ты прав.. я не знаком со статистикой.

– Травмы и ранения получают только те, кто выжил. У них же просто все – все корабли эскадры одной стороны стреляют по одному же кораблю противника – шансы выжить нулевые. Остается только молиться, чтобы стреляли по другому кораблю. Рулетка, а не война. Либо по тебе ни разу не садили из орудий, либо даже хоронить будет нечего. Даже в совочек не соберешь – ошметки и газ разлетаются в открытом космосе. На ребро же монета становится нечасто.

– Опять же риск…

– Сейчас же это самое тихое место в вооруженных силах, – перебил меня Кейн. – Сенат у нас за ограниченное применение насилия – локальные наземные операции. Десантные наряды – ограниченная форма насилия, – пробурчал он. – Мы, мать его за ногу, проявление гребаного гуманизма на войне. Мясники с вибромечами – проявление гуманизма! Я, блять, того, кто это сказанул, хотел найти и потыкать умным ебалом в дренажные коллекторы, залитые кровью стекшейся с улиц, словно бы над ними дождик прошелся… Видел и знаю о чем говорю.

Но раз мы всецело за этот самый гуманизм, то никакого оружия массового и, как его? – неизбирательного поражения у нас типа нет. Слышал я еще такую глупость, будто «Человек может разумно распоряжаться силой и быть снисходительным к побежденному – сохраняя облик разумного существа в отличие от боевых дроидов и на войне», – скабрезно процитировал он чью-то исполненную лучших намерений речь. – Будто бы это позволяет не превратить войну в бессмысленную и беспощадную бойню. Херня все это!

Я так понимал наше командование: зачем ломать все добро на поверхности, если его потом можно присвоить, рассовав кредиты по карманам? Хотя для этого и надо отправить подыхать сотню-другую бойцов, вроде меня. Мне, в конце концов, надоело заниматься пополнением их оффшорных счетов, и я решил работать на себя.

– Это разумно, – вновь кивнул я.

– Ты других слов не знаешь?

– Есть еще «красиво»; «Стильно»; «Со вкусом»; «Изящно»; «Прекрасно». Эстетические понятия. Их, помимо рациональности принятых решений я признаю.

– А «правильно»? – он прищурился.

– «Правильно» не существует. А вот разумно в рамках какой-то парадигмы, разумеется, – лучшая похвала, – я «внезапно» вспомнил о том, с чего мы начали, – Что еще я должен знать о том, как сражаться по-настоящему? В том смысле, который ты вкладываешь в слово «сражение».

Десантник мгновение помолчал, нахмурился, но произнес следующее:

– Вот что я тебе скажу – доспехи это обязательно. Даже самые дрянные. Хотя бы от осколков, мелких порезов и открытого огня они тебя защитят. Защита зрения, слуха и дыхания также нужна, если хочешь выжить в свалке настоящей рукопашной. В тряпочках хорошо драться на блага-ар-одной дуэли. Мой выбор на таком состязании – реактивный огнемет, – напомнил он еще об одном неконвенционном оружии.

– Я все серьезнее задумываюсь о приобретении комплекта брони, – сказал я, понимая, что напалм щит не останавливает.

– Не задумывайся. Покупай. Деньги, как я понял у тебя есть; вложи в доспехи, пока не пропил и не потратил на выпивку и шлюх. Лучше подгони набор под себя, не торопясь.

– А как же скорость?

– Если я ударю сапогом с металлическим носком тебе в грудь, то сломаю ребра. Возможно, обломки проткнут легкие или выйдут наружу. Без брони удобно – будешь ловко и быстро двигаться с ребрами, выглянувшими посмотреть на внешний мир, – хохотнул Кейн. – Круто, наверное, будет смотреться…. Если на тебе будет хотя-бы бронежилет, то такой херни не случится. Еще можно сломать руку, в хорошем захвате. А латные наручи не дадут согнуть ее в непредусмотренном природой направлении. Ведь броня легко гнется куда надо и нихрена – куда не надо.

– Можешь не продолжать. Удар латной перчаткой я тоже могу представить, – кивнул я.

– Хороший доспех, это тоже твое оружие. И им нужно учиться пользоваться. Эта симпотная твилечка поразительно быстрая. И техничная. Я еще не разогнулся от гребаного шахтерского труда, и потому она меня много раз достала. Но это поправимо, и я был без доспехов, – он взвесил в руке самый длинный и тяжелый из тренировочных мечей. Явно не боясь ничего повредить в упорной тренировке. Все тренировочное оружие, как правило, легче боевого, а не тяжелее – им машут часами и выкладываются по полной. С тяжелым же металлическим мечом так легко повредить себе связки.

– Нашел себе по руке?

– Самое то, – он сделал пару быстрых взмахов, разгоняя перед собой воздух, – готов?