Читаем Принципиальное отличие от нуля (сборник) полностью

Теоретически возможно, что мы не лучший вариант

Переплетений очень сложных, как самый мудрый фолиант.

Седых веков налёт сомнений, сценариев безумных мысль

И эволюции решенье, как найденный внезапно смысл.

Искать истоки бесполезно, и разуму не внять причин

Морали смертность и помпезной подмены ценностей морщин.

И красота, как показатель, что не спасаем бренный мир,

Зовёт искать, кто всё ж спасатель и почему чума, как пир?

Я понимаю – это сложно осознавать, что выход – вход,

Единственный, но всё ж возможный из невозможностей исход.

Заря надежды луч подарит, и мудрость разум озарит,

Что тот, кто создал – не оставит, и вера – вечный фаворит.

Мне снятся прошлые улыбки

Мне снятся прошлые улыбки,

Которых было больше слёз,

И скрип несмазанной калитки

Меж разговоров не всерьёз.

И запах ландышем согретый,

И взгляд красноречивей слов,

Пред чувством радости раздетый

За то, что не было оков.

Дыханье снится полной грудью,

Поступки, что перед собой,

И залпы тысячи орудий,

Салютом ставших, не войной.

Дороги снятся без сомненья

И хочется не опоздать,

Обресть покой – души веленье,

И чудо жизни – благодать.

И совесть с честью там не гости

Оттуда, где прям в душу ранят,

Я не вернулся тем, кем был,

Вопросы жизни там те ставят,

Ответы кто давно забыл.

И совесть с честью там не гости,

Они там недруги всерьёз,

Замес из зависти и злости

Рождает мир вражды и слёз.

Туда попасть мечтает каждый,

Там, кто богат, тот вечно прав,

Вино там пьют, не зная жажды,

Живут и спят не с тем, кто нрав.

Да и возврат оттуда сложен,

Ведь подчинён ты там всегда,

Вошедший там, на ноль помножен

На будущие все года.

Пусть даже был ты человеком,

Коснувшись злата, власть вкусив,

Рабом становишься навеки,

И жизнь твоя идёт в пассив.

Невольный стыд сомнений сквозь года

Невольный стыд сомнений сквозь года,

Практически ничтожный смысл советов,

Нам позволяют только иногда

В вопросах жизни находить ответы.

И переносный смысл бытия,

И круг за кругом те же все ошибки,

Воспринимаем как судьбу и ты, и я,

Рождая фальшь и лживые улыбки.

Ни страх, ни совесть, в общем, ни причём,

И лесть себе лишь порождает скуку,

Скорей всего по-прежнему толчём,

Свои года, как прежде, воду в ступе.

«Свет видел я куда чернее тьмы…»

Свет видел я куда чернее тьмы,

Я видел тьму куда чернее боли,

собирал мальчишество в мечты,

За труд такой не надо браться боле,

Хоть истина и не всегда в фаворе,

я это придумал и не ты.

Капризно всё логичностью кончины

И мысль возврата жизненна всегда,

Но только беспричинность есть причина

Исканиям, сомнениям, годам.

Пусть стирает память лица

Перейти на страницу:

Похожие книги

Недосказанное
Недосказанное

Свободны от связи, но не друг от друга… Пришло время выбрать на чьей ты стороне… Внешне Разочарованный дол – это тихий английский городишко. Но Кэми Глэсс известна правда. Разочарованный дол полон магии. В давние времена семья Линбернов правила, устрашая, наводя ужас на людей с целью их подчинения, чтобы убивать ради крови и магических сил. Теперь Линберны вернулись, и Роб Линберн собирает вокруг себя чародеев для возвращения городка к старым традициям. Но Роб Линберн и его последователи – не единственные чародеи Разочарованного дола. Необходимо принять решение: заплатить кровавую жертву или сражаться. Для Кэми это больше, чем простой выбор между злом и добром. После разрыва своей связи с Джаредом Линберном она вольна любить кого угодно. И кто же будет ее избранником?

Нина Ивановна Каверина , Сара Риз Бреннан

Любовное фэнтези, любовно-фантастические романы / Поэзия / Cтихи, поэзия / Стихи и поэзия
Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности
Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности

Новое собрание сочинений Генриха Сапгира – попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию «всёчества»: соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. В четвертом томе собраны тексты, в той или иной степени ориентированные на традиции и канон: тематический (как в цикле «Командировка» или поэмах), жанровый (как в романе «Дядя Володя» или книгах «Элегии» или «Сонеты на рубашках») и стилевой (в книгах «Розовый автокран» или «Слоеный пирог»). Вошедшие в этот том книги и циклы разных лет предполагают чтение, отталкивающееся от правил, особенно ярко переосмысление традиции видно в детских стихах и переводах. Обращение к классике (не важно, русской, европейской или восточной, как в «Стихах для перстня») и игра с ней позволяют подчеркнуть новизну поэтического слова, показать мир на сломе традиционной эстетики.

Генрих Вениаминович Сапгир , С. Ю. Артёмова

Поэзия / Русская классическая проза / Прочее / Классическая литература