Природа плакала в тот день...

— Нет, — вздохнул Билл.

— Хорошо. Как знаешь.

Густав достал телефон и набрал чей-то номер.

— Я слова никому не давал. А если учесть, сколько человек сейчас тебя ищут, то я бы на твоем месте придумал очень правдоподобную отмазку, — проговорил Густав, пока шли гудки. — Алло, Дэвид, привет. Помнишь, ты вчера говорил про вечеринку, на которую нас приглашали? Подтверди наше присутствие… Нет, я не сошел с ума… Не кричи… Не-кри-чи, я тебе говорю… Подтверди, прошу тебя… Как кто пойдет? Я, Георг, Том и Билл… Почему я издеваюсь? Я совершенно серьезен… Да… Да… Нет… Да… Теперь всё в порядке… Только не надо на него орать, очень тебя прошу. У него нервный срыв был, переутомился сильно. Ты же знаешь, мы последние недели чуть ли не круглосуточно работали, а у него еще проблемы с Томом, вот и сорвался… Нет, он не мог позвонить, говорит, что несколько дней вообще не в себе был, но сейчас все в порядке. Добрые люди подлатали… Да, он мне позвонил только что, я привезу его завтра. Ты там предупреди всех, чтобы расслабились… Хорошо, ребятам я сам скажу. Спасибо тебе. До завтра. — Он подмигнул сестре, расплываясь в довольной улыбке.

— И что все это значит? — скептически скривилась она.

— Всё очень просто, — потер Густав руки, уселся на диван и взял чашку с остывшим какао. — Завтра ближе к вечеру я приеду за Биллом, привезу ему одежду, отвезу к стилисту, а потом на вечеринку. Там он пообщается с братом, и будет понятно, как быть дальше: или Билл вернется домой, или будет снимать жилье.

— Он может у меня пожить. Ты ведь не против?

Судя по безразличному лицу, Биллу было все равно.

— Мы должны сохранить группу, Билл. У нас столько планов, альбом, тур… Будет глупо потерять всё, столько лет упорной работы, столько сил и нервов, из-за вашего с Томом идиотизма.

— Ты не понимаешь, — едва слышно отозвался он. — Я пытался, много раз пытался… Он не хочет…

— Думаю, эта неделя его хоть чему-то научила. Что он сказал тебе той ночью?

— Что я написал самую отвратительную песню в своей жизни и чтобы больше не смел прикасаться к его вещам.

— Неприятно, но не смертельно. В конце концов, мало ли ты писал отвратительных песен в своей жизни, которые потом стали хитами? — рассмеялся Густав.

Билл против воли улыбнулся.

— К тому же Том, как тот критик, что, прочитав об альбоме два критических материала, написал третий. Приноси ее в студию, чего-нибудь придумаем. Помнишь, как мы ржали над «Сквозь муссон»? — И Густав вдруг затянул совершенно отвратительнейшим писклявым голосом: — Окно больше не открывается. Здесь внутри всё заполнено тобой и одновременно пусто. У меня на глазах потухла последняя свеча… — он громко всхлипнул и показательно вытер тыльной стороной руки несуществующие сопли.

Франциска и Билл захохотали.

— Вот-вот. Бред еще тот, но народ почему-то от нее тащится! Ладно, я поехал на тренировку, а вы тут не скучайте. Что тебе завтра привезти?

— Не знаю… Привези что-нибудь черное… Густав… и это… — Билл густо покраснел. — Трусы, носки и кроссовки.

— Ты от него босиком что ли сбежал? — заржал друг. — Два идиота!

Франциска прикрыла рот ладонью, чтобы не смеяться так уж явно. Билл посмотрел на друзей и тоже захихикал.

В представлении Билла вечеринка должна была пройти более позитивно. По крайней мере, именно так он настроил себя с самого утра и именно с такими радужными мечтами приехал в клуб. Вчера вечером он все-таки выпытал у Франциски всё, что мог про девушку, поделился с ней подозрениями и наблюдениями относительно новых друзей брата.

«Понимаешь, мы с ним еще на Мальдивах повздорили, а потом этот скандал с Луизой в прессе окончательно добил наши отношения. Наверное, именно из-за него Том просит теперь не лезть в его личную жизнь. Его так травили с ней, что… Столько грязи вылили… Там еще какие-то левые телки появились, одна вообще долго и нудно на каждом углу брехала, что беременна от него… Мне кажется, если бы он поступил так со мной, я бы его вообще возненавидел. Но я же не нарочно! Я же хотел извиниться…»

«Я знаю, читала, еще Густав рассказывал. Ничего удивительного, что он закрылся».

«Но не это главное. Он сменил компанию. Ладно, я допускаю, что это из-за моего длинного языка и того, что многие его осудили. Но теперь ему звонят какие-то мужчины. И… Франциска, только, умоляю, никому! Даже никаких намеков! Я боюсь, что Том гей…»

Франциска хохотала долго и громко. Билл смущался и краснел. Он сбивчиво пересказал ей подслушанный разговор, поведал о Юри.

«Когда ты сказала про девушку, я тут же подумал про Луизу. Она говорила, что у нее скоро день рождения. Я не помню когда, она сказала, что скоро. Юри этот занимается танцами. Она тоже занимается танцами. Странное совпадение, правда? Может быть, Том тайно встречается с Луизой? Но зачем эта сложность с Юри? Кто это? И почему он признавался в любви мужчине? Он ведь действительно испугался, когда понял, что я слышал их разговор».