Природа плакала в тот день...

Он спал. Открывал глаза, смотрел в окно, поворачивался на другой бок, сворачивал одеяло комком, закидывал на него ногу и спал. Просыпался, заворачивался в одеяло, подминал подушку и опять спал. Спал, пока глаза не открылись сами собой и не отказались закрываться.

Он встал. Дошел до холодильника, нашел две жареных колбаски, пролежавших в сковороде с того самого дня, как они больше месяца назад покинули дом, но каким-то чудом не покрывшихся толстым слоем плесени, а даже как-то подозрительно свежо выглядящих, полпакета молока, и какой-то дряни по мелочи. Ругнулся на Тома, что тот мог бы сходить в магазин и купить хоть что-нибудь пожрать, а не сваливать куда-то в неизвестном направлении и не бросать его тут умирать от голода. Заказал две больших бутылки «Кока-Колы», четыре мясных и колбасных пиццы, миндальный ризотто с базиликом, мидиями и копченым лососем и пасту «Портобелло» с куриным филе, грибами портобелло и сырным соусом «Горгонзола», справедливо решив, что все это вполне можно подогреть в микроволновке, а не ждать еще полтора часа, пока притащится курьер.

После одновременного завтрака, обеда и ужина жизнь показалась прекрасной. Разморённый Билл вернулся в любимую постельку под любимое одеяло на любимые подушки и за просмотром какого-то ужастика сладко заснул.

И снилось ему, что собирается он ехать куда-то. Бегает, суетится. Вещи с места на место перекладывает. А потом садится в машину и едет. Едет-едет. Почему-то по пустыне. А вокруг никого. И не понятно, куда едет. Знает только, что там, где-то там за дюнами, ждет его Том. Ждет и волнуется. Но вот одна дюна, другая, третья, а Том всё где-то там… И сколько бы Билл не ехал к Тому, Том все дальше и дальше от него. Билл кричит на водителя, лезет с кулаками драться, требует отвезти его к Тому. И водитель везет. Только Том все дальше и дальше от него, как будто не к Тому Билл едет, а от Тома бежит. И телефон так противно в кармане звенит. Билл смотрит на дисплей, улыбается — Том. Его Том звонит. Ждет и волнуется.

— Да? — сонно с улыбкой бормочет в трубку.

— Билл, добрый день. Простите, что разбудил, — говорит его Том чужим голосом. — Я хотел узнать, вы сегодня въедете? Мы договаривались…

— Я еду, да, — счастливо улыбается он. — Ты только не волнуйся, я еду. Сейчас вот-вот… Том… Я еду к тебе. Подожди…

— Билл… Бииилл… — вкрадчиво зовет голос. — Это Ирвин. Билл, может быть мне перезвонить?

— Кто это? — внезапно просыпается Билл, обнаруживая себя говорящим с кем-то по телефону.

— Ирвин. Ирвин Лестевник. Мы с вами общались по поводу квартиры в Берлине.

— Ах, Ирвин Лестевник! — нельзя сказать, что Билл обрадовался. Скорее уж наоборот. — Доброе утро! Простите, я никак не могу отоспаться.

— Я понимаю. Вы въедете сегодня?

— А разве мы говорили не о завтра?

— Вообще-то мы говорили о вчера.

— Да вы что? Это я тут три дня что ли проспал? — опешил он.

Ирвин скромно промолчал.

— Подождите, Ирвин. Сейчас соображу… Я просто, как вернулся, упал в кровать и умер… Пока вы меня не воскресили…

— Я понимаю. Простите.

— Сколько времени?

— Три часа сорок три минуты.

— Нет, сегодня не успею. Давайте так. Я соберу вещи и закажу на утро машину. А вы завтра будете ждать меня в той квартире. Думаю, что во второй половине дня буду уже в Берлине. Я позвоню вам в любом случае. У меня же даже ключей нет. Договор подпишем на месте, деньги я тоже привезу. Там все так, как на фотографиях?

— Абсолютно.

— О’Кей, тогда до встречи, — беззаботно чирикнул Билл, нажал отбой и грубо выругался. Он совершенно забыл, что съезжает с квартиры Тома. Внезапно стало страшно. Куда это он едет… Как? В какой Берлин? Зачем? Как он будет там один? Без Тома? Без его Тома?

Прислушался.

Тишина.

Стало больно и обидно.

Интересно, а куда свалил Том, если валить ему, по идее, больше не к кому? Может, опять к своему Юргену улетел — держать за ручку, как это принято у всех геев на свете?.. Тьфу! Билл задрожал от негодования и врубил на полную мощность музыкальный центр.