Пришельцы ниоткуда

– Профессор Бурбон? Вы что, сошли с ума? Я сам, юноша, и буду его изучать! Будучи доктором медицины, я вполне способен это сделать. Неужели вы думаете, я позволю какому-то официальному лицу[10] сунуть нос в мои раскопки? Никогда, ни за что! Не забывайте, что история первобытного общества по большей части писалась любителями! Ах, боже правый! Вы даже не видите, куда поставили руку! Этот камень упал прямо на череп! Ну да, теперь он прекрасен, этот череп! Разбился в пыль… Вон отсюда, идиот! Аж плакать хочется! Патологический череп!

– А что это за красноватые пятна, мсье?.. Вон там, рядом? – спросил в гнетущей тишине самый юный из парней.

– Какие еще пятна? А, эти? Оксид железа, вероятно. Мне сейчас не до каких-то там пятен ржавчины!.. Патологический череп!

IV

Никто не позаботился о том, чтобы собрать эти «пятна ржавчины» для анализа. Однако если бы это сделали, то могли бы обнаружить в образце – в необычайно большом количестве – хром, кобальт и ванадий, металлы, совершенно неизвестные в эпоху палеолита.

Какая удача для антрополога!

Перевод Л. Самуйлова

Ребенок родился весной, когда большая ежегодная оттепель высвобождала реки и приводила в движение почву на склонах, превращавшуюся в грязевую лаву. Согласно обычаю, он был представлен вождю, который осмотрел его и равнодушно позволил ему жить.

Он не был отмечен никаким необычным знаком. Для современного человека он ничем не отличался бы от любого другого новорожденного. Характерные признаки расы – низкий, скошенный назад лоб, огромные надглазничные валики, отсутствующий подбородок и выступ в форме шиньона в затылочной части черепа – должны были развиться гораздо позднее, уже в юношеские годы. Он был передан взволнованной матери, ожидавшей в сторонке, и племя забыло о его существовании.

Времена были благоприятными для племени. Северные олени водились в изобилии, бизоны носились по степям несметными стадами, где хватало и совсем юных, убить которых не составляло труда – к тому же их мясо было более нежным. Имелось и укрытие: почти пещера, хорошо защищавшая от холода, но с широким входом, через который внутрь попадал солнечный свет. Под сводом, позади разведенных полукругом костров, преграждавших вход тем достаточно сильным хищникам, которые осмелятся напасть на полсотни воинов с огромными руками, стояли чумы с каркасом из деревянных палок, покрытые плохо выделанными, вонючими шкурами. В расположенных по соседству известковых осыпях – склоны разрушились из-за сильных заморозков – встречался необработанный кремень в виде крупных желваков, он попадался также в речных наносах и в глине на плато, которые размывали дожди. Другие племена обитали не ближе чем в трех днях пути и все до одного были гораздо слабее. Наконец, климат, после более продолжительного, чем обычно, влажного периода, начал становиться более сухим и холодным. Вдалеке, на самом севере, давно уже пришли в движение никогда не виденные этими племенами огромные ледники, вновь устремившиеся к югу.

Жизнь была суровой и, конечно, опасной. Неосторожного или невезучего подстерегала смерть – от когтей пещерного льва или медведя, от рога раненного бизона или острого копыта северного оленя, от зубов скрытных и многочисленных волков. По равнинам бродили большие мамонты. Как правило, они жили в мире с племенем, но некоторые самцы, старые и одинокие, не соблюдали перемирие, и порой в вытоптанной степи находили красноватую кашу, в которую превращались попавшиеся им под ноги охотники. Шерстистый носорог, глупая и близорукая громадина, легко бросающаяся как на куст, так и на человека, также был опасным спутником. Но гораздо опаснее любого из этих животных была невидимая смерть, та, что поражает молнией, сжигает огнем, приходящим из чащи, в высохшей летом траве, та, что проникает в горло, грудь или живот, вызывает покраснение кожи, затрудняет дыхание и часто заканчивается удушением. Этой смерти кланы людей платили тяжелую дань: лишь немногие дети доживали до того возраста, когда могли считаться мужчинами, лишь немногим мужчинам доводилось увидеть больше тридцати весен. А ведь были еще несчастные случаи, утопления, ссоры, война, когда случайно встречались два племени. Этим объяснялась относительно небольшая, несмотря на отсутствие голода, численность племени, и тот факт, что каждая женщина после двенадцатой весны имела столько детей, сколько годов прошло после ее двенадцатилетия.