Присяжный заседатель

Он пожимает плечами, выпускает из рук велосипед и медленно заваливается на бок, а потом, картинно раскинувшись, падает. При этом не спускает глаз со своей “убийцы”. Джулиет спрыгивает с дерева. Рост у нее за метр восемьдесят, телосложение почти мужское, если не считать некоторых смущающих спокойствие Оливера округлостей. Когда Джулиет сплетничает о чем-нибудь с мамой или возится с Оливером, она расслабляется, вид у нее домашний и уютный. Но мальчику приходилось видеть, как она кокетничает с молодыми людьми – один раз в ресторане и еще один раз в шашлычной. В такие моменты Джулиет распрямляется в полный рост и слегка откидывает голову назад. Разговаривая с представителями противоположного пола, она чуть-чуть покачивается и в эти моменты больше всего похожа на готовящуюся к броску кобру. Как бы Оливеру хотелось, чтобы Джулиет когда-нибудь поплясала свой змеиный танец перед ним! Лежа на земле, он спрашивает:

– Чья черепушка-то?

Джулиет целует маму в щеку, но оружие по-прежнему направлено на Оливера.

– Твоя, неудачник. Видишь, там написано? – Потом спрашивает маму. – Что это за потрясающие новости, достигшие моего слуха?

– Неужели черепушка настоящая? – вмешивается Оливер. – Где ты ее раздобыла?

Он вскакивает и снимает череп с двери.

– Подарил один ординатор из нейрохирургии.

– Твой любовничек, да? – язвительно спрашивает Оливер.

– Не твое собачье дело. Он хотел бы быть моим любовничком. А подарок мне понравился. Череп – это оригинальнее, чем букет цветов.

– И он тебе нравится?

– Много будешь знать, скоро состаришься.

– Это точно, я скоро состарюсь. – Оливер шевелит челюстью черепа, которая крепится на пружине. Раздается звук, напоминающий скрип двери. – Ух ты! Так нравится он тебе или нет?

– Как же он мне может нравиться? Ведь он ординатор из нейрохирургии. Ты себе не представляешь, какая это скучная публика.

– Понятно.

– Если тебе осталось жить на свете всего два часа, проведи их с ординатором из нейрохирургии. Два часа покажутся тебе двумя годами. Череп можешь оставить себе, но обещай мне, что не будешь таскать его в школу и на улицу. Я думаю, похищать черепа из больницы не совсем законно.

– Все понял. Большое спасибо.

Джулиет скрывается за углом дома и возвращается со своим велосипедом, который замаскировала в кустах.

– Я так и знала, что твоему извращенному уму такой подарок понравится. Так я требую подробностей, – оборачивается она к маме.

Но Оливер берет инициативу на себя.

– У нее целых три красных кружка!

Джулиет непонимающе хлопает глазами.

– Это правда, – подтверждает мама. – Три красных кружка.

– И еще будут! – выпаливает Оливер.

– У тебя что, краснуха? – встревоженно спрашивает Джулиет.

Оливер и мама заговорщицки ухмыляются. Череп тоже разделяет их веселье. Потом мама торжественно объявляет:

– Я продала три работы.

У Джулиет отвисает челюсть.

– Энни!

– Причем очень влиятельному коллекционеру. Он говорит… – Она щелкает пальцами, не в силах найти нужное слово. – Он говорит, что я буду суперзвездой.

Джулиет отчаянно визжит.

– Тихо ты! – пугается мама.

– Энни! Это так здорово!

Мама триумфально упирается руками в бока.

– У меня в кармане двенадцать тысяч долларов.

– Ой, Энни!

Джулиет подпрыгивает, хватает маму руками за щеки и сплющивает их так, что губы у мамы становятся похожими на рыбьи.

– Энни, мать твою, это так здорово!

– Не выражайся! – говорит мама.

Потом Энни и Джулиет победоносно пожимают друг другу руки. Джулиет в восторге начинает молотить кулаками по маме, и та, хохоча, хватает ее за запястья. Подруги обнимаются, и Джулиет снова начинает молотить маму, но уже по спине. Она гораздо выше, поэтому в ее объятиях мамы почти не видно. Джулиет подмигивает Оливеру, протягивает свою длинную руку и хватает его за шею, явно намереваясь задушить и без того уже подстреленного врага.

Учитель сидит в своей учительской, погруженный в медитацию. Он в позе лотоса, взгляд устремлен на салаграммы, нарисованные на деревянном полу.

Это пирамида из красных дисков.

Учитель набирает в грудь воздуха. Пурака.

Воздух проходит вдоль позвоночника, крутясь спиралью, спускается по пути, который именуется Красной Дорогой. Дыхание спускается в темный пруд, вокруг которого растут белые кипарисы.

Речака. Дыхание свободное.

Еще один вдох. Пурака.

Один из красных кружков отрывается от нарисованной пирамиды и повисает в воздухе перед глазами Учителя. Это уже не кружок, а шар. Он легкий, невесомый, внутри шара Учитель видит лицо своего отца. Отец пьян. Он лежит на полу кладовки. Кладовка находится в подвале дома, где прошло детство Учителя. Отец орет во всю глотку арию Беллини. У него так называемый лирический баритон, в уголках рта застыла слюна.

Выдох. Речака. Шар взмывает выше.

Перед глазами застывает еще один шар, и Учитель заглядывает в него.