Присяжный заседатель

– Потом он убил моего Сэла. Выстрелил ему в рот.

– А дальше?

– Тут вдруг дверь открывается, и мой… мой… – Старуха плачет.

– Кто-то вошел?

– Да.

– Так кто вошел?

– Томазино. Мой маленький Томазино. Хотя он был уже не такой маленький…

– Ваш внук?

– Мой Томазино.

– Сколько ему было лет?

– Четырнадцать. Я его мало видела. С одиннадцати лет мы жили поврозь. И вот приехал – всего на четыре дня.

– Когда он вошел, он что-нибудь сказал?

– Да.

– Что именно?

– Он сказал: “Бабуля, ты в порядке?” А потом увидел…

– Что он увидел?

– Сэла.

– Вашего мужа?

Она кивнула.

– Мистер Риджио был мертв?

Старуха снова кивнула.

– Что произошло потом?

– Этот человек обернулся и увидел моего внука. Томазино побежал. Я просила, умоляла… но он не слушал. Он побежал следом. Потом я услышала выстрел. Он его застрелил… – Старуха замолкает.

– Может быть, вам нужно время, чтобы прийти в себя, миссис Риджио? – спрашивает судья. – Хотите, устроим перерыв?

Она садится. Голова у нее трясется.

– Ваша честь, – говорит прокурор. – У меня пока нет вопросов к свидетельнице. – Он возвращается на свое место и негромко говорит Боузмену: – Валяйте, она ваша.

Всем присяжным ясно, что прокурор загнал Луи Боффано в угол.

Учитель осторожно спускается с мшистого берега в ручей. Вода холодная, как лед. Учитель взмахивает руками и ныряет с камня вниз. Выныривает через минуту. Он не плавает, сидит на подводном камне. Вода доходит ему примерно до сердца. Учитель откидывает голову назад, зажмуривается – солнце светит слишком ярко.

Как быстро она реагирует на провокацию, думает Учитель.

“У вас голос, как у агента похоронной конторы” – надо же. Он улыбается.

Отличный экземпляр. Чуть погладишь против шерсти, сразу ощетинивается, делается опасной.

Изо всех сил старается скрыть, как она его ненавидит, но притворяться толком не умеет. Она борется за свою жизнь, и наблюдать за ней одно удовольствие.

Настоящий бриллиант, и откуда такая только взялась?

За последние несколько недель он узнал об Энни Лэйрд почти все. Она росла без отца, воспитывала ее мать. Отец был уголовник – четыре судимости, две из них за вооруженное нападение. Когда девочке было четыре года, бесследно исчез. Выросла Энни в штате Пенсильвания, городок назывался Аллентаун. У матери был собственный салон красоты; жили они на втором этаже, прямо над салоном. В четвертом классе Энни получила первый приз на ярмарке искусств. В школе училась неважно, три раза заваливала экзамен по математике, зато прекрасно рисовала, и местная школа искусств предоставила ей возможность учиться бесплатно.

Потом Энни Лэйрд некоторое время жила в Нью-Йорке, в районе Бруклин. Была принята на факультет искусств в Йелльский университет, но учиться там ей так и не довелось. Помешало рождение ребенка.

Кто отец мальчика – неизвестно.

В городок Фарао мать и сын перебрались шесть лет назад. Потом Оливер пошел в школу. Некоторое время у них жила мать Энни, болевшая старческим склерозом. Старуха умерла в прошлом году.

Творческая карьера Энни Лэйрд, в общем, не сложилась. У нее было слишком мало связей в мире художественной критики, а галерея Инез Газаррага, где Энни выставляла свои работы, считалась не из престижных. Но Энни все эти годы трудилась, не покладая рук. Днем она сидела в конторе, а по ночам сооружала свои ящики. Судя по всему, в ней жила глубокая, неистребимая вера в свое призвание. Энни знала себе цену.

Когда пищит радиотелефон, Учитель, не вылезая из ледяной воды, протягивает руку и берет его.

– Да.

В небе медленно кружатся опадающие листья.

– Помнишь того любопытного типа, которого мы видели на водохранилище? – слышит он голос Эдди. – Ну, когда ты еще с ней встречался?

– Помню.

– Мы установили, кому принадлежит автомобиль.

– Да?

– Он детектив.

Полиция! Учитель с любопытством следит за своей реакцией. Итак, он сидит в горном ручье. Время – октябрь. Поэтому дрожь и учащенный пульс можно объяснить холодом. Однако кружащие в воздухе листья как-то уж чересчур сфокусированы. Излишнюю четкость деталей придется отнести за счет страха.

Страх – лучший из наставников. “Тот, кто понимает свой страх, – учит Лао Цзы, – будет от него избавлен”.

– Полиция штата или местная? – спрашивает он.

– Это частный детектив.

– Частный?

Учитель смеется так заразительно, что Эдди поневоле присоединяется к его веселью.

– Ты чего? – допытывается он. – Что я такого сказал?

– Ничего. Я думал, ты говоришь о полиции.

Учитель вылезает из воды, ложится на траву, жмурится от солнца.

– И что же от нас понадобилось частному детективу?

– Не от нас, а от тебя. За ней хвоста не было – я следил.

– Ну ладно, что ему понадобилось от меня?

– Может, его наняла Энни? – предполагает Эдди. Мысль кажется Учителю увлекательной. Он крутит ее в уме и так, и сяк.

– Нет. Во-первых, она слишком умна для этого. Во-вторых, ни один частный детектив не взялся бы за такое дело. В-третьих, если и взялся бы, то не стал бы светиться.

– Так что же это, Винсент? Совпадение? Какого хрена он болтался возле водохранилища?

Три осенние бабочки порхают над веткой вишневого дерева.