Присяжный заседатель

– Ну, я не знаю… Все это так интересно. Просто дух захватывает. Это я поняла, но я пока не понимаю главного – почему Боффано обладает для вас такой притягательной силой.

– Земная власть всегда притягивала людей, – объясняет Учитель. – Объясняется это тем, что она – частица Неизменной Власти, исходящей от Тао. Вот в чем причина притягательности.

– Я не совсем поняла…

– По правде говоря, я тоже, – усмехается Учитель. – Иногда мне кажется, что я сыт по горло земной властью. В последнее время это происходит со мной все чаще и чаще. Уроки власти утомительны, меня тянет к силе иного рода. Отказаться от всей этой мишуры, уединиться где-нибудь в монастыре. Недалеко от Хайдарабада есть пещерный монастырь Аджанта. Там чистота, покой, простота. Есть искушение и иного рода. Пойдемте, Энни, я покажу вам.

Он берет ее за руку, и Энни не отстраняется. Вместе они поднимаются по тропе. Шаг их становится все быстрее, и вот они уже на вершине холма, рядом с полуразвалившимся фермерским домом. Стекла в окнах выбиты, крыльцо прогнило. Учитель слегка поглаживает ладонь женщины кончиками пальцев. Это едва ощутимое прикосновение заставляет ее трепетать.

Учитель говорит, что хочет реставрировать дом. Это дороже, чем построить новый, но зато какая будет красота: традиционный фермерский дом с тюлевыми занавесками и креслом-каталкой на веранде. Сияющие лаком полы, множество детей. Один из мальчиков будет похож на Оливера. Больше никаких игр с властью. Ничего – только любовь.

– Как вы думаете, Энни, мог бы я обратить всю свою силу в любовь? Хватит ли у меня на это таланта?

Учитель не смотрит на нее, но ощущает идущее от нее тепло.

– Я хочу найти подругу, которая была бы творческой личностью, несла бы в своей душе хаос. Хаос мне необходим, чтобы уравновешивать симметричность и упорядоченность моей натуры. Мне очень жаль, Энни, что вы меня ненавидите. Потому что я вас люблю.

Они стоят, смотрят на дом. Учителю очень страшно. Интересно, думает он, страшно ли ей. Чувство страха ему приятно. Особенно волнует Учителя колокольный гул, исходящий откуда-то из глубины его грудной клетки.

Учитель оборачивается к ней, их взгляды скрещиваются. Энни касается пальцами его висков, притягивает к себе его лицо.

Когда губы Учителя касаются ее губ, по лицу Энни текут слезы. Он не фиксирует поцелуй, она тоже касается его едва-едва. Учителя никогда так нежно никто не целовал. Он хочет придвинуться ближе, но Энни отодвигается.

– Нет, – говорит она. – Нет.

Потом быстро спускается вниз по тропинке. Учитель догоняет ее уже возле машины.

– Отвезите меня назад, – просит она.

– Когда мы увидимся снова?

Учитель не привык просить, это дается ему нелегко. Но он видит, что ей тоже трудно. Энни молчит, и ему кажется, что сейчас она отрицательно покачает головой. Вместо этого она говорит:

– Скоро. Не завтра, но скоро. Дайте мне время, Зак. Пожалуйста.

Сорок минут спустя Энни сидит в знакомом кабинете, слушает, как на нее орет Фред Кэрью. У него раскрасневшееся лицо, голос охрип.

– Какого черта вы там делали?! Зачем вам понадобилось останавливаться около ресторана “Папа Тако”?

– Что, простите?

– На Двадцать втором шоссе. Заброшенный мексиканский ресторан. Этот самый Джонни, который вас вез, остановился там. Было слышно, как открылась дверца, а потом закрылась. Что там произошло?

– Он сказал мне, чтобы я вышла из машины.

– Неужели? Почему же мы этого не слышали?

– Ну, он показал это жестом. Я думала, что там произойдет встреча с Учителем. Но минуту спустя он – тоже жестом – велел мне садиться обратно.

– А дальше?

– Ничего. Покатались немного и вернулись.

– Без единого слова?

– Он со мной не разговаривал.

– Еще бы – ведь вы велели ему заткнуться.

– Разве вас интересовал Джонни? Я думала, вам нужен Учитель.

– И полчаса спустя вас привезли на то же самое место?

– Да.

– Ничего не понимаю.

– Очевидно, Учитель что-то заподозрил и не явился, – говорит Энни.

– Как он мог что-то заподозрить?

– Не знаю, – пожимает она плечами. – Это уж вы разбирайтесь сами, а мне пора домой.

– Нам еще о многом нужно поговорить, – заявляет Кэрью.

– Замечательно, – улыбается Энни. – Поболтаем завтра. Расставим ему новый капкан, ладно? На этот раз мы не промахнемся. А сейчас я устала и иду домой.

Она поднимается.

– Мы еще не закончили, мисс Лэйрд.

– Я все равно ухожу.

– Сядьте. Я хочу понять, что происходит у вас в голове.

– Что у меня в голове? Мой ребенок. Я все время думаю о моем сыне. Больше ни о чем. Только о нем.

– Сядьте.

– Нет. – Энни смотрит ему прямо в глаза. – Если хотите беседовать со мной сегодня еще, вам придется меня арестовать. Но без адвоката никакого разговора все равно не будет. Или давайте поговорим завтра. Часа в четыре, ладно?

– Послушайте, Энни…

– Я для вас не Энни.

– Хорошо, мисс Лэйрд.

– Подите вы к черту.

Энни выходит из кабинета. Ей пора на кладбище Гринвью.

Фрэнки и Архангел дежурят возле усыпальницы рода Боффано, а сам Луи общается со своей покойной матерью, которую нежно любил. Внезапно Фрэнки замечает, что между надгробий появилась женская фигура. Женщина в черной куртке с поднятым капюшоном быстро идет по дорожке.