Приз Гора

— Не оборачивайся, — строгим тоном приказал Тарго, и она продолжила смотреть перед собой.

Вдруг она увидела на стене тень. Что-то темное поднималось над ней. А затем оно опустилось вниз и полностью накрыло ее голову. У Эллен перехватило дыхание. Она ничего не видела. В следующий момент она почувствовала край капюшона под своим подбородком, потом затянулся ремешок, плотно обхватив ее горло. На тыльной стороне ее шеи клацнул язычок пряжки. На нее надели гореанский рабский капюшон.

— Освободи ее, отведи внутрь и сними наше железо, — сказал Тарго. — Потом верни девку обратно на полку. Капюшон не снимай, а руки свяжи за спиной.

— Мне не потребуется много времени, — пообещал Барзак, и Эллен чувствовала, что он протянул руки над ее головой, туда, где цепи крепились к стене.

Едва оказавшись в желанной прохладе здания, Барзак небрежно повернул ее к себе спиной и коротким шнуром плотно стянул ей руки и, придерживая за плечо, отвел в комнату. Внутри мужчина, прислонил ее грудью к стене и, подняв ее, согнутую в колене, ногу, положил ее щиколоткой на маленькую наковальню. Затем он с помощью молотка и клина, ловко, всего тремя ударами, разомкнул и растянул браслет на ее лодыжке и снял его с ее ноги. После этого, Барзак поставил рабыню на колени перед наковальней и толкнул ее голову вниз. Чтобы снять тяжелый ошейник, ему пришлось расстегнуть ремешок капюшона, и стянуть его на несколько дюймов, однако, не сняв достаточно для того, чтобы могла хоть что-то смогла увидеть. Стоявшая на коленях Эллен отчаянно задрожала от страха, почувствовав под своей шеей холодный металл наковальни. Но Барзак умело и быстро избавил ее от ошейника. Звон бойка молотка бьющего по клину был громким, пугающим, и девушка испуганно замерла, боясь даже пошевелиться. Один неточный удар молотка и, она не сомневалась, что ее голова или горло, будут проломлены так же легко, как разбилось бы оброненное на пол яйцо.

Зато как хорошо и легко почувствовала она себя, перестав ощущать на своем горле тяжесть этого ошейника!

Капюшон немедленно был сдернут вниз полностью, ремешок затянут, пряжка застегнута.

Закончив, Барзак вздернул ее на ноги и поставил к себе лицом. Внезапно Эллен почувствовала что взлетела вверх, и сразу в живот ей уперлось твердое плечо, тело перегнулось и она повила головой вниз. Потом началось движение. Нетрудно догадаться, что мужчина понес ее к входу из подвала. Пара моментов и ее, беспомощно связанную, головой назад, как принято носить рабынь, вынесли на солнечный свет. Еще несколько шагов по ступеням и Барзак скинул рабыню с плеча, поставив на колени, на грубую поверхность полки, скорее всего, как предположила Эллен перед самым краем.

Она в испуге принялась выкручивать свои тонкие запястья из стягивавших их шнуров. Ее борьба, и она это знала, была бесполезна, но в том состоянии, в каком она была, Эллен ничего не могла поделать с собой. И в конечном итоге, она убедилась, что в веревках она столь же беспомощна, как была прежде в цепях.

Она на какое-то время замерла стоя на коленях, изумленная, беспомощная в темноте капюшона, потерянная в беспорядке ее разбегавшихся мыслей. Ей внезапно показалось, что вместе с тяжелым ошейником и цепями она лишилась некой безопасности. Ни одна из других рабынь так и не решилась заговорить с нею, возможно, потому что рядом были мужчины, но Эллен не знала, так ли это на самом деле или нет.

Потом она почувствовала, что ее подняли с полки, по-видимому это сделал Барзак, и поставили на ноги. Под подошвами ног девушка почувствовала голые камни мостовой рыночной площади.

— Смотри, мам, — услышала она детский голос.

— Пошли отсюда, — ответила на это женщина.

— Господин, я могу говорить? — осведомилась Эллен.

— Да, — буркнул Барзак.

— Что случилось? — спросила она. — Что происходит?

— Глупая Ты маленькая вуло, — засмеялся седой, — тебя продали.

На ремне капюшона спереди, перед горлом, имелось кольцо для присоединения карабина поводка. Правда, Эллен поняла это только теперь, когда услышала щелчок и почувствовала два рывка поводка, сигнал того, она узнала это во время своего обучения, что ее сейчас поведут и что она должна быть готова при следующем рывке, послушно следовать за натяжением поводка, словно покорное домашнее животное.

— Господа! — всхлипнула Эллен. — Господа!

— Тебя купили, — объяснил ей Барзак.

Она услышала звон монеты, по-видимому подкинутых на руке. Скорее всего, они были только что заплачены за нее.

— Присмотрите за тем, чтобы она служила вам со всем изобилием совершенства рабыни, — посоветовал кому-то Тарго.

— Господа! — заплакала Эллен в темноте капюшона.

— А Ты — хорошенькая рабыня, — сказал Барзак. — Служи хорошо своим новым хозяевам, и тебе разрешат жить.

Эллен зарыдала. Конечно, она знала, что, как гореанская рабыня, должна служить своим владельцам не просто хорошо, но и, как сказал Тарго, «со всем изобилием совершенства рабыни». И рабыня — это было все, чем она была. Гореанские рабовладельцы, и это она знала наверняка, не были склонны потворствовать своим рабыням.