Приз Гора

Внезапно что-то огромное ударило по воздуху в каких-то нескольких ярдах от нее. Казалось, мощный шквал влетел в помещение, подняв и закружив пыль и солому. И в тот же самый момент раздался громкий, пронзительный, хриплый, дикий крик.

«Это тарн! — осенило ее. — Птицы! Тарны! Это — место где держат тарнов!»

Она вскрикнула в ужасе, и быстро отползла в дальний угол закутка, ушибившись о стенку, зарылась в солому, в надежде спрятаться там, и попыталась не шевелиться.

Глава 18

Интрига

— Эллен, — позвал Селий Арконий, который, покусывая соломинку, стоял, прислонившись к косяку больших ворот, ведших на платформу снаружи, — сними тунику. На пол! Рабские позы.

— Да, Господин! — обрадовано воскликнула Эллен.

Она поставила корзину, нагруженную кусками мяса и, с веселым смехом, быстро стянула через голову короткую коричневую тунику, которая была всем, что она носила, если, конечно, не считать рабского ошейника, и, не мешкая, опустилась на пол. Наполовину стоя на коленях, наполовину лежа, опираясь ладонями в пол, она с надеждой и нетерпеливостью рабыни посмотрела на Аркония, ожидая его команды. В одних случаях рабыне подают сигналы щелчками плети, а в других ей разрешают показать себя так, как ей хотелось бы самой. Изобретательность человеческой женщины в таких вопросах в рекламе не нуждается. Самое главное здесь, это то, что она осознает себя собственностью, причем очень привлекательной. Тогда она восторженно и вызывающе показывает с искусностью, которая могла бы посрамить даже танцовщицу, иногда с кажущейся робостью, застенчивостью, нежеланием или страхом, хорошо сложенный, соблазнительный товар, которым она и является. Она представляет себя так, как рекламируют товар, подчеркивая его лучшие стороны и преимущества. Это, прежде всего, в ее интересах, быть настолько красивой и возбуждающей, насколько она может. И она сама желает, в своем великолепном тщеславии, желает быть такой, привлекательной для мужчин, как, по большому счету, желают этого все гормонально достаточные женщины, хотя некоторые из них могут бояться этого чувства, бояться признать его очевидную, глубинную значимость. Впрочем, даже если бы она не хотела, она должна помнить о том, что она объект для наказания, и для нее всегда найдутся плеть, стрекало, отказ в еде, рабский капюшон, кляпы, веревки и цепи. Когда рабыней командуют, рабыня повинуется, и в этом нет ничего необычного, неправильного или удивительного. Она — рабыня.

— Господин? — спросила Эллен, с надеждой и восхищением глядя на мужчину.

Селий Арконий был помощником тарнмейстера. Он был молод, хорош собой и знал толк в обращении с хорошенькими рабынями. Ей уже не раз случалось извиваться в его руках, стонать, вскрикивать, задыхаться и просить в рабском восторге не останавливаться.

— Ну и чем мы здесь занимаемся? — раздался грубый голос.

В помещение вошел крупный бородатый мужчина в коричневой тунике, с крагами на запястьях и тарновым стрекалом, свисающим с его ремня.

— Оденься, шлюха, — бросил рабыне Порт Каньо, тарнмейстер Башни Корридон.

— Да, Господин! — отозвалась Эллен, вскакивая на ноги.

Девушка нырнула в свою тунику и даже, взявшись за кромку подола, посильнее стянула ее вниз, словно это могло бы хоть на толщину нити больше прикрыть ее обнаженные бедра. Обуваться ей не потребовалось, она была босой.

— Уверен, у тебя есть работа, шлюха, — проворчал Порт Каньо.

— Да, мой Господин, — ответила Эллен и, полуприсев, полунаклонившись, поскольку именно так нужно было двигаться в таком коротком предмете одежды как рабская туника, подняла тяжелую корзину с мясом.

На горле Эллен теперь красовался легкий, недорогой, металлический ошейник, на этот раз с замком, запертым и повернутым назад. Надпись, выгравированная на ошейнике, гласила: «Я — Эллен, рабыня Порта Каньо». Безусловно, читатель, знакомый с гореанскими реалиями, возможно, отметил, что Эллен, в ее понятном смущении, вызванном тем, что ее застали, пусть и без какой-либо очевидной вины с ее стороны, за тем, что могло бы показаться развлечением или пренебрежением своими обязанностями, ответила Каньо фразой «мой Господин». Рабыня должна, обращаясь ко всем свободным мужчинам, использовать форму «Господин», а ко всем свободным женщинам — «Госпожа». Обращение «мой Господин» обычно адресуется личному владельцу, хозяину. Точно так же, если рабыня принадлежит женщине, формула «моя Госпожа» обычно адресуется только фактической владелице рабыни. Безусловно, в повседневной жизни рабыня обращается к своему владельцу так же, как она обращается ко всем свободным мужчинам и женщинам вообще, а именно, просто как «Господин» или «Госпожа».

— Тебя как зовут? — спросил Порт Каньо, несколько недель назад, у Эллен, уже освобожденной от капюшона и стоявшей перед ним на коленях, опустив голову к полу, все еще оставаясь прикованной цепью за шею и закованной в наручники.

— Как понравится Господину, — ответила она, что было самым разумным ответом в данной ситуации, поскольку сама рабыня не имеет никакого права на имя, но может быть названа, как пожелает хозяин.