Приз Гора

Вообще-то для рабыни, которой отказано в одежде, нет ничего необычного в том, чтобы попросить хотя бы о тряпке, чтобы немного прикрыть свою наготу, но Эллен не решилась докучать Порту Каньо и выпрашивать такую привилегию, справедливо опасаясь его раздражения и боясь быть избитой. Несомненно, частично это было, следствием ее новизны в неволе, и понятным желанием продвигаться вперед предельно осторожно, выжидая и изучая, аккуратно, прежде чем начать с большой деликатностью и опаской проверять границы, если она вообще когда-либо осмелится их проверять и изучать. Если бы хозяин посчитал целесообразным дать ей что-либо для прикрытия тела, рассуждала Эллен, он дал бы это давно, а если он не сделал этого, значит, у него на то были свои причины. В конце концов, она была рабыней, а он ее владельцем.

Эллен вдруг почувствовала, что теперь, когда у нее появилась одежда, к ней вернулась скромность и способность краснеть от стыда. Насколько драгоценной вдруг показалась ей эта туника, пусть это был лишь лоскут реповой ткани, материала наподобие хлопка, тонкая, свободного кроя, с глубоким декольте, без рукавов и бесстыдно короткая. Кроме того, были еще и высокие разрезы по бокам, обнажавшие бедра почти до талии и позволявшие ей стоять с широко расставленными коленями, как это было принято для ее разновидности рабынь. Однако пока Эллен занималась приготовлением еды на кухне, ее вдруг осенило, что теперь она стала еще уязвимее, чем была раньше. Предоставленная привилегия может легко стать привилегией отобранной. Для того, чтобы она лишилась этого крохотного предмета одежды, столь драгоценного для нее, достаточно немного, всего лишь слова хозяина.

* * *

Итак, Эллен подняла тяжелую корзину мяса, которую она должна была отнести в зону кормления, отделение внутри жилища тарнов, и, взбираясь наверх по приставным лестницам, кусок за куском, нанизать на крюки угощение для семи могучих птиц, которые в течение ближайшего ана должны были вернуться с пустыми корзинами.

Порт Каньо ушел, но Селий Арконий, по-прежнему подпирал плечом косяк больших ворот. Эллен прекрасно знала, что он следил за ней, и это не вызывало у нее какого-либо неудовольствия. В конце концов, она была рабыней.

— Похоже, каждый из нас должен заняться своим делом, — не без вызова заметила она.

— Вот думаю, не сэкономлю ли я свои деньги, купив тебя? — задумчиво проговорил молодой человек.

— Надеюсь, что нет! — сказала Эллен.

— Если бы Ты принадлежала мне, — усмехнулся он, — Ты хорошо бы повиновалась.

— Конечно, — не стала спорить с ним девушка. — Все рабыни должны повиноваться своим владельцам.

Селий выразительно посмотрел через зал, на лежавший у одной из стен на усыпанном соломой полу предмет. Проследив за его взглядом, Эллен покраснела. Предметом было большое, гладкое, глянцево блестевшее тарновое седло со всеми его ремнями и кольцами. Эллен уже довольно хорошо познакомилась с ним. Правда, в свое самое первое знакомство, она была в рабском капюшоне, соответственно даже не поняла, что это было. Вскоре после того, как ее принесли в тарновые стойла, ее выпороли, чтобы сообщить ей, что теперь это будет ее местом жительства, и она в нем будет только рабыней. После порки, ее, рыдающую, бросили животом на это большое седло и подвергли безапелляционному использованию, жестоко и бесцеремонно изнасиловав, как бессмысленную рабыню, которой она, собственно и была. Разумеется, это сделал Порт Каньо, ее хозяин. Эллен не сомневалась в этом изначально, тем более была уверена в этом теперь, когда узнала ощущение его рук на своем теле. И вот посмотрев на широкую, гладкую округлую поверхность, она покраснела.

Селий Арконий тоже смотрел в ту же сторону, и не трудно было прочитать его мысли.

— А разве у вас нет сбруи, которую необходимо отремонтировать, — поинтересовалась Эллен, — Господин?

— У тебя лицо, руки и даже ноги покраснели, рабская девка, — заметил молодой человек, заставив Эллен покраснеть еще больше.