Признание в любви

Юра соглашается: «Хочется позавидовать и остаться в уголке счастья». Я открываю «секрет»: «Чужим, ты знаешь, можно согреться, как теплом от камина. И увезти зависть, хорошо, что добрую. Своё счастье нужно сначала увидеть, – обнимаю Иринку, – остальное можно сотворить. Учти, именно – сотворить, своими руками, у нас, конечно…» Она перебивает:

– Мы всё делаем вместе. Борис меня приукрашивает.

– А что ещё должен любящий муж?

Утром Юра развернул большой лист с маленьким текстом: «Оставляю вам своё ощущение».

Вставало солнце над землёю,Ещё окутанной туманом,

И взявшись за руки, шли двоеВперёд без абриса и плана.Они шли просто и беспечно,Как далеко – мы не узнаем,Ведь жизнь для них казалась вечной,А мир вокруг казался раем.

«Как далеко – мы не узнаем» – Ирины слова, и, к сожалению, нет – к счастью, это – верно. Тогда, в разговоре, я не сумел удачно сформулировать, почему мир таким кажется, – раем его делает Ирочка.

Тянет время в радость, в наказанье, –Из клубка судьбы тугую нить,Для неё привычно, как дыханье,Удивить, присниться и любить.

Если бы у меня спросили про чудеса, я назвал бы любовь. Разве это не чудо, когда достаточно одного: есть любимая, и я знаю, что она счастлива. Почему-то свыше решили доверить её любовь именно мне – вот что такое счастье. Ира говорит поэтичнее: «Наша жизнь – танец верных лебедей на крыльях нежности своей». Время само, на самом деле с её подсказки, наполнило танец театрами и музеями, городами и странами, но главное, – любовью.

C другими чудесами, чудесами света, знакомились в плановом порядке. Иногда его нарушали юбилеем друзья в какой-нибудь стране. Нарушало возникшее желание съездить к Гауди в Барселону, к Штраусу в Вену, либо на «праздник, который всегда с тобой» в Париж с Хемингуэем или с кем-нибудь ещё из замечательных друзей, её друзей, а сколько их – не сосчитать. У них есть неоценимое преимущество – они всегда рядом. Они из её мира, теперь нашего, мира литературы, музыки, живописи.

Бывает так, что чем меньше город, тем больше праздников. Чему можно радоваться, если нет больших театров, музеев? Развлечениям, которые сами и придумывают. Нарве повезло, есть чем гордиться на самом деле. Ежегодно реконструируется баталия – битва со шведами. Участники из Москвы, Новгорода, Питера, местные. Вошли мы в ворота крепости и оторопели – навстречу блестят пуговицами военные из XVIII века, за ними женщины. Расширяющиеся книзу платьях с оборками подчёркивают стройность фигур. Чистенькие дети одеты по тогдашней моде. Люди живут в двух веках. – Какой вам интереснее? – Не знаем. – А заботы с костюмами, поездки? – Это удовольствие.

Русское построение на ратушной площади. Амуниция по всей форме. Шеренги солдат. Команды: кругом, налево. Один повернулся в другую сторону. Подскакивает офицер, хватает за кичку, размахивает шпагой: «Запорю, болван». Одобрительные возгласы из толпы XXI века.

Во дворе крепости сотни зрителей. Противники рядами выстраиваются насупротив. Пушки заряжены, ружья наизготовку, командиры на конях. Стены сжали тишину, время на сковородке – когда?! Взмах шпаги: «Огонь!» – залп из пушек, потом из ружей, гром закладывает уши. Пламя, дым, в носу ест от пороха. Грохот барабанов. Пронзительный зов трубы. Солдаты выпрямляются во весь рост и – вперёд. Их ничто не остановит, только смерть. Ура-а-а! Оглушительное и раскатистое. Штыковая атака. Тот, которого хотели запороть, – впереди.

Зрители кричат ещё громче. Победа не может ждать.

Ликование дружно переходит за накрытые столы многочисленных кафе. Довольны и русские, и шведы. Дети в неописуемом восторге. Мы тоже. Сидим вместе с настоящими шведами из Мальмё.

– Как вам сражение?

– Сказать по-вашему – «здорово». Мы двести лет не видели войну. Сейчас не важно кто победил.

– Победила дружба, история всегда так заканчивается. Обидно, что для понимания этого кладутся миллионы. Из космоса видно – Земля маленькая, делить нечего.

– Будем надеяться.

За что и выпили.

В окрестностях Усть-Нарвы археологические раскопки. Здесь 4800 лет назад жили люди. Каждому месту своя мерка. В Израиле тысячелетия «измеряются» метрами, тут – сантиметрами, аккуратная обработка огородика в лесочке. Поехали, попросились «помочь». Покопались, покопались, ничего не нашли. «А что вы хотели? – удивились финские археологи. – Найти мамонта?»

Времени отчаянно не хватает, сегодня ждёт Рига. Ещё темно, в машине Ира с закрытыми глазами. Смотрю на неё и не выдерживаю, останавливаюсь, легонько касаюсь губами ушка, оно ближе. Дрогнули ресницы, её рука на моей щеке.