Призрачные рощи

– Гординиус сказал, что из-за архиепископа «все вышло из-под контроля», – вспомнила я. – В капелле не предполагалось битвы, но она случилась, и один из детей погиб… Возможно, поэтому следующая цифра задерживается?.. Или Тишь бы не дала своим воспитанникам такой поблажки?

Ловчий задумчиво и отрицательно покачал головой:

– Не знаю. Я повторюсь, Тинави: это вообще не похоже на план Тишь. Мне легче поверить, что она дала этим детям какое-то задание в общих чертах – мол, наведите шухер тут и тут, это слабости нашей системы, – а потом отправила их в Шолох вместе с Гординиусом Саем, чтобы с деталями они разбирались сами, как считают нужным. Тишь всегда сосредотачивается на большей картине. Весь этот обратный отсчет – точно ширма, но для чего…

Кадия, перебирая розовые лепестки между пальцами, нахмурилась.

– А как вообще твоей тетушке пришло в голову наделить запредельными Умениями сирот? – вдруг спросила она. – Да еще и устраивать им некий отбор. И проводить обряды посвящения: готов ли ты к новой жизни и все такое. Что это за чушь? Ей заняться нечем? Я имею в виду – как в принципе такое может прийти в голову серьезному человеку?

Полынь вдруг усмехнулся. Как-то по-доброму даже.

В смысле – он и по жизни не злой, но в последние часы глубокая морщина, залегшая между бровями Ловчего, будто утягивала в себя весь его свет.

А сейчас – на мгновение тень улыбки проскользнула по лицу напарника, будто он вспомнил что-то приятное.

– Ты не поверишь, Кадия, – сказал Внемлющий, задумчиво крутя кольца на своих худых пальцах. – Но это не Тишь придумала. Подобной традиции уже лет триста, не меньше… Иронично, конечно, что дело Ринды Шаграух досталось Тинави уже после ее повышения, и именно тогда, когда я отвлекся на дворцовые загадки. Иначе мы бы разбирали его вместе, как всегда до этого, и я сразу бы увидел: из сирот Тернового замка выращивают Ходящих. Посвященному человеку сразу ясно: процесс отбора студентов в Луговую школу – это калька с конкурса на Теневой факультет…

– Погоди-ка! – цепко прищурилась я. – Я думала, юных Ходящих просто берут из числа знатных, магически одаренных детей. Покупают, увозят, учат?

– Покупают и увозят – это да, – согласился Полынь, устраиваясь на ковре поудобнее. – Но на факультет мы поступаем не сразу – и далеко не все… Сейчас расскажу.

* * *

История Полыни про Дом у Моря

…Меня продали в тот год, когда Страна-Смерти-За-Холмами – наша северная соседка – получила свое название: спасибо армии некромантов, усеявшей мирную республику трупами за каких-то несколько дней.

Шолох тогда напрягся, очень. Ходящие видели врагов во всех – превентивно; казни устраивали ежедневно, прилюдно, назидательно, иногда вешали таких безобидных с виду горожан, что люди начинали подозревать самих себя – чисто от усталости и страха.

Мне тогда не исполнилось и шести лет. Я ни праха не знал из вышесказанного. Но как меня продавали – помню.

Сцена стоит перед глазами четко: июнь, в открытые окна поместья летит тополиный пух, похожий на снежные хлопья, и я сижу на паркете у парадной лестницы рядом с Душицей, совсем как бывает и сегодня в дни семейных праздников, но вместо бокалов у нас в руках игрушечные мечи, которыми мы отчаянно пытаемся выколоть глаза друг дружке.

Мы – двойняшки.

И в детстве нам это казалось ругательством: до самого моего отъезда каждый из нас пытался устранить конкурента – без шуток, на полном серьезе. Мы почему-то думали, что, если второй пропадет, первому будет дышаться вольнее. Или в какие там мысли это облекают пятилетки? «Все игрушки будут мои»? Что-то вроде того.

И вот – стучат.

Со второго этажа спускается отец, его за рукав дергает Вереск – ему уже лет двенадцать, он редкий ублюдок, экспериментатор, отрезающий комарам ноги (сейчас возглавляет кафедру Магических Тварей).

Дверь открывается. За ней – вытянутый, как стрела, силуэт в золотом балахоне и маске, с огромным посохом, ростом с отца. Силуэт подсвечен летним солнцем, как нимбом с икон.

– Здравствуй, Цвет, – говорит гость. – Время и нашему Дому расплачиваться с королевством. Я за ним, – и посохом указывает на меня.

Отец побледнел, отшатнулся.

– Он же ребенок! – шепчет. И вижу – в руке уже собирает заклятье.

Златолицый гость смеется:

– Цвет, да ты что! Не на эшафот, конечно. Если бы туда – мы бы не разговаривали, – и голос под маской ласковый, многообещающий. – Твой сын – не проблема, а возможность. Как и все, к чему я прикасаюсь. Возможность для королевства. Возможность для тебя и для других твоих детей. – Золотой гость протянул отцу тяжелый звенящий мешочек. – И конечно, возможность для твоей супруги. А то в этом году очень опасно жить в Шолохе, будучи из рода некромантов…

– Это угроза? – спрашивает отец.

– Это факт, – отрезает маска. – У тебя есть двадцать минут, пока я везу молодого Полынь нужным людям. Потом я вернусь. Надеюсь, единственное, что мне придется тут сделать, – это распорядиться о том, в какие частные школы отправить твоих малюток, раз уж родители исчезли. И сказать Монете, что теперь она – глава Дома Внемлющих.