Призрачные рощи

– Спасибо, Тишь, – шепчет отец, бросаясь обратно на второй этаж, выкрикивая имя моей матери.

А золотая маска потрепала по щеке Вереска, дала щелбан Душице, взяла меня за руку и увела из дома. Деревянный меч волочился за мной, острием чертя след в песке.

Родителей я больше никогда не видел.

…Через несколько недель сурового вида лодочник – его звали Харрон – высадил меня и еще около двадцати ребят на скалистом острове посреди океана – далеко за восточными пределами Шэрхемисты.

На острове стоял дом – мы звали его Дом у Моря. Вокруг росли колючки – кстати, терн, – торчали скалы, ползали гадюки меж камней. В расщелинах утесов плескалась вода, соленая настолько, что глаза от нее щипало месяц. Весь остров был каким-то крапчатым, шахматным – белые отметины птиц на черных камнях.

В доме жили только мы. За нами ухаживали несколько глухонемых наяд-служанок: они выходили из моря на закате, убирались, готовили еду, стирали, а потом так же безмолвно растворялись в рассветной розовой пене морской.

Нам никто ничего не объяснял. Ничему не учил. Не делал замечаний. Это была жизнь, полная странной, ненужной свободы на черном острове среди бушующей воды.

Море было везде. Наяву и во сне. Во сне – особенно. Оно плескало полуночными сновидениями в лицо, и я просыпался от холодных брызг и криков чаек – а может, от криков тех, кого мне только доведется казнить в грядущие годы, а может, от собственных криков, мгновенно тонущих в океане одиночества среди двух десятков ни пепла не понимающих детей.

В Доме у Моря казалось, что мы не нужны никому на целом свете, выброшенные за борт королевства.

Некоторые тонули, случайно или нет. Некоторых съедали местные жители – странные тени, выходящие на охоту по ночам. Я не расставался со своим игрушечным мечом. Потом сменил его на железный, найденный в сундуке на дне моря.

Однажды в Доме стали появляться загадки. Странные знаки. Записки. Блестящие в свете луны дорожки, уводящие в расколотую башню маяка. Некому было объяснять, что это и зачем.

Но чудеса – такая штука… Если ты внимательный и любопытный, ты сам в них вцепишься, не спрашивая разрешения.

А других чудеса и не ждут.

Если умный – ты разгадаешь тайну и двинешься дальше. Если упорный – не бросишь это дело, хотя никто не будет хвалить тебя за его выполнение. Некоторые задания требовали опыта, другие – смекалки, кое-какие – жестокости, которая детям давалась легко.

По ходу дела в тайнах появлялись обещания: о том, что на Большой Земле есть Архимастер, который возглавляет стражей света на службе у короля. Что жизнь этих стражей благородна и достойна восхищения, в их руках – невероятная магия, и у каждого из них есть свое место в королевстве, и роль их важна, так важна, что простые люди не в силах ее осознать; Архимастер нуждается в своих рыцарях света, Архимастер любит их – ведь без них он не может поддерживать безопасность в нашем мире, полном теней.

Если ты разгадывал все загадки – их было много, очень много, – то тебя из Дома у Моря снова забирал лодочник Харрон.

Он похищал тебя ночью, сажал в свою лодку и долго с тобой разговаривал – собеседование для дикого подростка, разучившегося держать столовые приборы… Если результат разговора ему нравился, Харрон забирал тебя в Шэрхенмисту. Несколько месяцев он проводил с тобой, возвращая тебе цивилизованный вид, заново приучая к людям, и попутно устраивал шикарное полоскание мозгов на тему того, как хорошо посвятить свою жизнь служению.

А потом был ритуал посвящения.

Помню, лодочник завязал мне глаза и руки за спиной и отвел на утес у Шепчущего моря. Там звучала какая-то музыка, пахло костром. Харрон предупредил: «Тебя ждет новая жизнь, Полынь. И она требует веры – в свет, в твою миссию и, конечно, в Архимастера. Если ты желаешь этой жизни всем сердцем, Архимастер придет и заберет тебя. Если сомневаешься, тебя заберет госпожа Смерть. Спрашиваю последний раз: готов?» – «Да!» – крикнул я, и старик толкнул меня с утеса в море.

Помню полет.

Стоило испугаться, наверное, – но я был слишком восторжен и юн. Помню, как я ударился о воду – будто о дорогу. «Мастер, Мастер, Мастер, Мастер!» – думал я, пытаясь всплыть, что со связанными запястьями было непросто. Но я верил, что все будет хорошо.

И да – две руки подхватили меня, выдернули на поверхность, и холодное лезвие ножа взрезало намокшую повязку на глазах. Едва я увидел прекрасное лицо – благородную золотую маску своего Архимастера, как мир вокруг пропал.

Через мгновение я очутился в главном холле Теневого факультета Пика Волн.

Архимастер держал меня за шкирку, как щенка. С меня текла вода, от меня пахло солью, одиночеством, нелюбовью, колючими ветрами, срывавшими черепицу Дома у Моря в шторм; а вторая рука в золотой перчатке сжимала мне локоть, и чудесный голос – не мужской, не женский, потусторонний – говорил: «Ты молодец, Полынь. Ты такой молодец. Я так горжусь тобой».