Призрачный всадник

Скандар ничего не понимал. Не мог. Он отказывался понимать. Хотя его глаза неумолимо отмечали полупрозрачный рог, красные воспалённые глаза, подгнившие копыта и морщинистую, быстро стареющую кожу. Бессмертие уже оставило на этом создании неизгладимый отпечаток за минуты, прошедшие с его появления на свет. И как странно, как неправильно было видеть это на существе, совсем недавно впервые увидевшем мир. При виде его все четыре единорога квартета взревели. Ночь попыталась ускакать к стойлам, Клинок встал на дыбы, на губах Ярости появилась пена, а шея Негодяя мгновенно вспотела.

Действуя почти инстинктивно, Скандар прижал дрожащую руку к плечу Негодяя и призвал его элемент, чтобы увидеть то, что доступно лишь духовному магу.

«Нет. Этого не может быть». Его замутило при виде связи, протянувшейся между сердцем Кенны и сердцем дикого единорога – она бесконтрольно переключалась между всеми пятью элементами, не в состоянии остановиться на одном. Совсем как связь Ткача. И в этот момент Скандар понял, что та строчка из истинной песни была вовсе не о нём.

Эта искусственная связь сделала Кенну наследницей Ткача.

«Нет. Нет. Нет. Нет. Нет».

Пока его квартет пытался справиться с шоком и отвращением при виде дикого единорога в Гнезде, Скандар двинулся навстречу сестре. Всё это было похоже на дурной сон. Кенна в Гнезде. Как часто он об этом мечтал. Но только не так. Никогда.

– Кто это сделал? – с трудом выдавил Скандар, наконец взглянув в лицо сестры.

– О, думаю, ты о ней слышал. – Голос Кенны сочился ядом. В её смотрящих на Скандара глазах чего-то не хватало. Он не смог бы сказать, чего именно, но точно знал, что раньше оно там было, и разница оказалась ощутимой.

Ему вдруг вспомнилось, как он спросил её накануне своего инкубаторского экзамена: «Ты ведь не возненавидишь меня? Если я стану наездником?» И у него кровь застыла в жилах.

– Это сделала с тобой Ткач? – спросил Скандар, хотя ответа не ждал. Его вены наполнились булькающей как лава яростью. Ткач навредила его сестре. Никто не смел вредить его сестре. Как Эрика могла?! Как она посмела?! Как она могла так поступить с собственным ребёнком?! Негодяй завизжал, удивлённый внезапно заполнившей их связь злостью. Скандар с трудом процедил: – Она… Зачем?! Как?!

– Наша мама дала мне то, чего я хотела, в чём я нуждалась. – Кенна сделала глубокий вдох и заговорила медленнее, осознанно: – Наша мама, которая жива и которую ТЫ ОТ МЕНЯ СКРЫВАЛ! – Её крик звенел от обиды, и Скандар позабыл о своём гневе. – Как ты мог лгать мне об этом, Скар?! Я твоя СЕСТРА! Она и моя мама тоже! Как ты мог?!

По щекам Скандара покатились слёзы, но это были слёзы стыда, а не злости. Сейчас все его оправдания, почему он не рассказывал сестре правду, казались нелепыми. Но он всё равно попытался:

– Я боялся, что сделаю только хуже. Ткач… она нехороший человек. И я… в прошлом году она собрала целую армию, Кенн. Она хотела напасть на Британию. Я не знал, что тебе сказать!

– Ты должен был сказать правду, младший брат. – Голос Кенны дрожал от гнева.

– Прости! – сквозь слёзы взмолился Скандар. – Прости меня, Кенн!

– Этого мало, – очень тихо сказала Кенна. И продолжила уже громче: – Этого мало! Ты знал

, что у меня был единорог! Ты всё знал! Что я должна была сдать экзамен, что я, скорее всего, духовный маг! Но ты всё это скрывал, пока я торчала дома! Ты правда думал, что я когда-нибудь с этим смирюсь? Ты так думал, но всё равно позволил мне в прошлом году полетать на Негодяе. Позволил мне ощутить эту силу. И ты всё знал!

– Я не был уверен! Но теперь – да, я точно знаю, что ты одна из несостоявшихся духовных магов. Твоё имя было в списке британцев, которые автоматически провалили инкубаторский экзамен. Я видел предназначенного тебе единорога, Кенн. Он серый в белых яблоках, и он снова и снова ко мне приходит… и, кажется, я смогу восстановить вашу связь. Если я Штопщик и если ты дашь мне попробовать… думаю, у меня получится всё исправить…

– У меня уже есть связь, – тихо сказала Кенна и, снова просияв счастливой улыбкой, указала на дикого единорога рядом с собой.

«Мы не замечаем недостатков тех, кого любим», – сказал Первый Наездник.

Но Скандар мог думать лишь о том, как на Арене его сознание захватила тёмная сторона Негодяя. Та часть его единорога, которая так и осталась дикой. Которая желала смерти, разрушений и крови больше чего бы то ни было. Та часть, которую уравновешивала истинная связь и которую не могла усмирить искусственная.

Перед его глазами встал серый в яблоках единорог, скачущий по Пустоши, и его снова начали душить слёзы. Всё это было неправильно. Так не должно быть. Но он не знал, как это исправить, он не знал, что ему делать. В одну секунду он был готов броситься на поиски Ткача и заставить её заплатить за содеянное. В следующую – ему больше всего на свете хотелось, чтобы сестра снова посмотрела на него как раньше.