Призрак песочного замка

Мы сами выбираем, что делать каждый день: жить или понемногу умирать.

(Эльчин Сафарли «Я хочу домой»)

Утренний дождь гораздо хуже послеобеденного. Он тихо и незаметно навевает нерешительность и рассеянность, вы тратите гораздо больше времени на сборы, забываете, что хотели сделать, и тут же перепроверяете то, что уже сделали. Неслышное нытьё природы особенно раздражает, когда вам нужно срочно отправляться в дорогу, а её за вами поливает водой, смывая следы…

Рейс в Симферополь задерживали уже на час, потому что кому-то стало плохо и по полосам аэродрома Домодедово то и дело ездили с сиреной скорые.

Они сидели в салоне самолёта второй час и были раздражены всем: и задержкой, и чувством голода, и невозможностью сходить в туалет.

– Как ты её в итоге уломал? – шепнула Фея мужу на ухо.

Костик тут же повернулся к ней и завладел её губами.

– Тшш, сумасшедший! Увидят!

– Пускай. Пускай все видят, какую красотку я себе из самого Парижу везу!

Фея счастливо хихикала, а Костик вдруг по-настоящему захотел жену и взбесился на эту непредвиденную задержку, и, когда госпожа Альфия поймала его взгляд, он так мрачно на неё посмотрел, что она виновато потупилась и втянула голову в плечи, отвернувшись к иллюминатору.

– Ну, зачем ты так с ней? – с укоризной сказала Фея.

– Для профилактики, – буркнул Костик, – пусть прочувствует.

Если бы он знал, как остро она всё теперь чувствовала! Чувствовала едкое чувство вины, прожигающее душу, горькое чувство одиночества, потому что всё же никто не мог заменить ей Рашита, ноющую боль от утраты огромной части своей жизни, и гнетущее чувство страха, что она не справится с новыми вызовами её литературному таланту и писательскому мастерству, не справится с грантами.

Этот страх был сильнее всего остального. А если она исписалась? Если выгорела? Если вычерпала из души всё, что там было? Что тогда будет?

– Даже Костик не станет со мною возиться, – прошептала она себе под нос.

Наконец у них попросили извинений за задержку и объявили взлёт…

***

Возвращения домой бывают разными. Долгожданными или вынужденными. Запланированными или срочными. Но всегда – с надеждой на то, что всё решится. Всё же дом – это точка отсчёта всех наших успехов и неудач…

– Здорово, тренер, – хмуро сказал в аэропорту крепкий мускулистый шестнадцатилетний Репей, забирая у Костика ноутбук и пожимая ему руку, – чего задержались-то?

– Кому-то плохо стало, врачей ждали. А чего, Егор? Планы рухнули?

– У меня свидание рухнуло! – буркнул он, – О, привет, малая! Дай краба!

– Краба? А у меня нету, – растеряно сказала ему Нурхаят.

– Лапу давай! Совсем там во Франциях своих русский язык забыли!

Егор с Виталиком получили и погрузили в микроавтобус огромный багаж, пока Фея сходила с малышками Розой и Музой в туалетную комнату матери и ребёнка, а Костик отвёз госпожу Альфию в специальный туалет для инвалидов.

– Вон. Пошли ко мне Фею, – велела она.

– Фея вас не удержит.

– Удержит. Ты в любом случае не будешь заголять мне задницу. Вон.

– Знаете, а у меня идея: найму вам гея, – сказал Костик, выходя из уборной.

– И не рифмуй! Тебе не дано…

Кое-как они запихали в микроавтобус двойную прогулочную коляску, и Костик повёл его в Евпаторию. Виталик следом вёл джип, куда усадили Фею с двумя детьми и госпожу Альфию. У дома Костик всё выгрузил и сел за руль джипа.

– Родной, разве ты с нами не идёшь? – удивлённо спросила Фея.

– Нет, милая. Я приеду завтра.

– Что-то случилось?

– Нет, ничего. Решу в Симферополе пару проблем и приеду к вам завтра.

– Переночуешь у мамы?

– Я не успею в Севастополь. Перекантуюсь в гостинице. Давай, пока.

Он поцеловал жену и дочек и захлопнул дверцу. На машине он вернулся в аэропорт и снова купил билет до Москвы…

***

Сколько стоит приключение? Впрочем, знать бы, где продаётся, купил бы за любые деньги, всё бы отдал, настолько скучной стала жизнь. Вроде всё хорошо, а выть хочется, словно мир рухнул. От того и жрёт, и пьёт, как свинья, без остановки.

Славик думал об этом, потягивая в баре мартини, как вдруг ему позвонили и предложили странную работу.

Он с ходу отказался, но потом подумал о скуке, которая точила его мозг, как гусеница, и перезвонил по оставленному старым знакомым номеру…

***

У животных и души чище, и память лучше. Во всяком случае Милорд – помесь лабрадора с двортерьером, старый пёс Костика, деливший с хозяином дождь и солнце на пробежках, узнал всех и чуть не сошёл с ума от радости. Он скулил и подгавкивал, лизал всем руки и крутился у ног, особенно Нурхаят, которая больше всех разделяла его радость, и сама его всего облизала.

В шестикомнатном доме в старом центре Евпатории то и дело хлопали двери. Нурхаят первая захватила комнату в стиле ханского дворца в Бахчисарае, с разбегу плюхнувшись на тахту с цветными подушками в своей бывшей детской.

– Ну, придётся потесниться, – сказала Фея, – в восточном стиле это будет комната Нурхаят, возле неё детская девочек и наша спальня, рядом с гостиной будет спальня мамы, ну, а вы, Виталик, поживёте в кабинете.