Призрак замка Тракстон-Холл

– Более того, дверь заперта изнутри, – добавила миссис Криган. – Ничего не остается, кроме как взломать ее.

Конан Дойл опустился на колени и заглянул в замочную скважину. По счастью, она была пуста.

– Миссис Криган, – обратился он к кастелянше после минутного размышления, – мне необходимы две длинные и крепкие шпильки.

Матрона заморгала, поколебалась немного и вытащила шпильки из своей высокой прически. Седые пряди рассыпались по плечам.

– Спасибо, – поблагодарил Конан Дойл, – придется их испортить, я потом возмещу вам потерю.

Привычным жестом он согнул одну шпильку и сунул в замочную скважину, вращая цилиндр. Убрал эту и вставил другую, изогнув спиралью, прокрутил несколько раз, после чего услышал победный щелчок. Зрители зааплодировали, а Уайльд хлопнул его по плечу со словами: «Впечатляющее зрелище!»

– Приобрел навык, чтобы писать детективы, – объяснил доктор смущенно. – Честное слово, я не использовал его в дурных целях.

Конан Дойл повернул ручку и приоткрыл дверь.

– Мадам Жожеску, к вам можно?

Не дождавшись ответа, он скользнул внутрь. Минуты казались вечностью.

– Ненавижу неизвестность, а вы? – спросил Уайльд, ни к кому конкретно не обращаясь. – Разве что тревожное ожидание между вылетом пробки и первым глотком шампанского может доставить мне наслаждение.

Шутку не оценили. Он нервно кашлянул и замялся, не зная, что еще прибавить. Наконец дверь приоткрылась, и Конан Дойл высунул голову:

– Оскар, идешь со мной?

– Зачем я тебе?

– Мне без тебя не обойтись.

– Ты уверен? – Уайльд огляделся. – Другие справятся гораздо лучше…

– Быстрее, прошу тебя. – Конан Дойл схватил друга за рукав, затащил внутрь и резко запер дверь.

– Оскар, мне жаль, что вид смерти тебя расстраивает, но мне не помешают вторая пара глаз для объективности и твой острый ум.

– Меня совсем другое беспокоит. Все-таки я родился и вырос в Ирландии. На моих глазах умирали братья, сестры и прочие родственники. Бдения у гроба и все такое прочее мне не впервой. Меня пугает запах старости.

И действительно, комната хранила смесь застарелого пота, нафталина и дешевых духов. Все вместе безошибочно указывало на присутствие старушки. Мадам Жожеску лежала на кровати полностью одетая, свесив короткие ноги. Голова запрокинута, рот разинут, глаза широко раскрыты. Вместо ее обычного выражения в них застыл смертельный ужас. Уайльд только взглянул и отпрянул.

– Эх! – воскликнул он. – Всю жизнь я старался наполнять разум прекрасными и возвышенными мыслями, а ты заставляешь меня смотреть на такое. В жизни морского черта в рот не возьму.

– Послушай, Оскар, осматривай комнату, а не только покойницу. Задействуй свое тонкое восприятие. Ты можешь уловить скрытые от меня детали.

Уайльд выхватил из нагрудного кармана носовой платок, надушенный лавандой, прикрыл им нос и рот и склонился над трупом, приглядываясь внимательней.

– Похоже, она умерла от страха, – заметил он сдавленным голосом. – Такой беспредельный ужас на лице, как будто она кричала, умирая.

– Да, я тоже так подумал.

– Чего она могла испугаться?

Уайльд посмотрел на дверь, запертую изнутри, окинул взором маленькую комнату. Скудную обстановку составляли несколько плетеных стульев, крохотный туалетный столик, древний каштановый гардероб у стены. Тут он увидел оставленную в створке окна щель и переглянулся с Конан Дойлом.

– Да, я заметил, – ответил его друг.

– Ты думаешь…

– Странное совпадение.

Конан Дойл откашлялся.

– Оскар, ты должен знать. Прошлой ночью я кое-что видел из окна своей спальни.

Уайльд вскинул густые брови и чувственно выпятил пухлые губы.

– Из окна спальни? Какое многообещающее начало. Надеюсь, концовка столь же пикантна?

Конан Дойл тряхнул головой:

– Скорее всего, ты будешь разочарован, – он замялся, – возможно, это пустяк, я даже не вполне уверен, что глаза вдруг не обманули меня.

– Ради бога, Артур, не испытывай мое терпение, а то я взорвусь.

И Конан Дойл поведал о Дэниеле Дангласе Хьюме, вылетающем из собственного окна.

– Уже стемнело, и я едва мог разглядеть подробности, кроме того… – он сконфузился, – моя комната располагает к фантастическим сновидениям. В ней можно вообразить все, что угодно.

Драматург взглянул на друга с некоторым раздражением и повернулся к трупу.

– Чего-то не хватает, – заметил он, озираясь по сторонам.

– Чего?

– Понятия не имею, но что-то определенно пропало.

Уайльд прошелся по комнате, заглянул в каждый ящичек, с трудом распахнул просторный гардероб. Внутри оказались лишь мешковатые платья и нижние юбки, обвитые паутиной.

– Оскар, – тихо позвал Конан Дойл, – старушка вовсе не умерла естественной смертью или от испуга. Подойди-ка сюда.

Уайльд неохотно вернулся к постели.

– Только погляди, – сказал Конан Дойл.

Он приподнял двойной подбородок мадам Жожеску. В ее горло впивался узкий кожаный ремешок.

– Она задушена! – Уайльд изумленно воззрился на друга. – Но кем?

– Хороший вопрос, – вздохнул Конан Дойл и проследил, куда ведет удавка. Конец неожиданно обрывался. – Его будто кто-то перегрыз. – С этими словами доктор освободил ремешок и прощупал до петли на запястье мадам Жожеску. – Поводок!