Призраки забытых могил

Пожалуй, она меньше других страдала, находясь в плену. Ее спасала музыка. Играя, Ленка будто создавала вокруг себя защитное поле. Остальным приходилось хуже. Богема и Тюля переживали из-за родственников. У них они имелись. А еще пагубные привычки. Элизу ломало без алкоголя, а Дашку без еды. Последнюю больше. Она выла, когда ее живот крутило от голода, чем выводила из себя Матвея. Та отвешивала Тюле тумаков, но та продолжала скулить. Мелкая делилась с ней хлебом, но лучше толстушке не становилось. Как и Ольге. Ее гнев выплескивался и на Аллочку. Матвей металась, как тигр в клетке. Впервые от нее ничего не зависело. Она не только за себя постоять не могла, но и за стаю – Ольга считала себя вожаком.

Хуже всех было Одессе. Казалось, что она чуть тронулась умом. Она ни с кем не говорила, лежала в позе зародыша, но на голоса реагировала: брала воду, еду, когда ей предлагали, кивала, если спрашивали, пойдет ли по нужде. Ничего удивительного для человека, который чуть не умер в колодце. Мара вела себя тихо, пока девочки переговаривались или звучала скрипичная музыка (спасенный от пожара приемник, увы, не ловил в подвале). Даже припадки Матвея ее не пугали. Но тишина нагоняла на нее жуть. Сколько раз подруги просыпались от душераздирающего крика Одессы. Она снова и снова оказывалась в том самом колодце…

Они точно не знали, сколько времени провели в подвале. Но пару суток точно. Пятилитровая бутылка питьевой воды давно закончилась, они перешли на ту, что для умывания. Нашли хлеб. Несколько буханок того самого, домашнего. Разделили поровну. Как и воду. Имелось еще пустое ведро и газеты. Так был решен вопрос с туалетом. А вот свет пришлось экономить. Когда фонарь стал гореть слабее, начали реже его включать.

– Зачем эта баба нас похитила? – Это был первый вопрос, который возник, когда девушки поняли, что их не думают выпускать. – И кто она?

– Точно не Ядвига, – стояла на своем Богема. – Та ниже. Да и старше. Она в морщинах вся. Знаю, что с возрастом люди меняются, но не вырастают и не разглаживаются.

– Но дом ее?

– Я уже не знаю! Мы в такой суматохе убегали…

– А не она ли подожгла твою дачу? – высказала предположение Ленка. – Мара жила столько времени с буржуйкой, и все было нормально.

– Да, – согласилась с подругой Мелкая. – И не слишком ли быстро пожар распространился?

– Дом деревянный, – напомнила Богема.

– Но не сухой. Промерзший, местами отсыревший. Его как будто бензином облили…

– Но зачем это делать?

– Чтобы выманить нас и загнать в ловушку.

– С какой целью?

– Нас сделают секс-рабынями, – подала голос Тюля.

– Только о трахе и думаешь! – зло воскликнула Матвей. – Или мечтаешь?

– Перестань на Дашу наезжать, – попыталась урезонить ее Богема. – Молодых девушек обычно для этого и похищают.

– Тогда взяли бы Одессу. Такая красотка всех нас вместе взятых стоит. И дом бы не палили. На органы нас пустят, скорее всего.

– Мы пьем и курим, – напомнила Ленка.

– И что? Наши молодые легкие и почки по-любому лучше, чем у тех, кому за сорок.

Когда кончилось все – еда, вода, место в горшке, – девочки подняли бунт. Они орали, стучали в дверь и стены. Даже Одесса присоединилась. Но они ничего не добились.

– Сколько человек может прожить без воды? – спросила Матвей у остальных. Ее обожженная рука опухла. Моча не помогла снять воспаление. Но Оля держалась.

– Две недели вроде, – ответила ей Элиза.

– А без еды? – простонала Тюля.

– Больше…

– Если что, тебя мы первой сожрем, свинюшка, – хохотнула Матвей. – В тебе и мяса много, и жира.

– Я протухну быстро. В отличие от тебя, лягушки. Мы твои косточки обглодаем, а филе завялим. Видела я тут комок соли. Она где-то на полке…

И так она серьезно это сказала, что Матвей заткнулась. Поверила, что из-за еды Тюля пойдет на многое.

Они уже думали, что умрут от жажды, когда появилась вода. Проснулись, а она стоит. А еще несколько буханок хлеба, дешевая карамель в пакете, килька в томате, морковь, крупная, грязная, но на вид такая аппетитная, что именно с нее девочки начали трапезу. Они плохо помыли ее, земля хрустела на зубах, но какой это был кайф: есть. Тогда все они были немного Тюлей…

Их похитительница объявилась лично, когда были съедены три буханки хлеба, килька и морковь. Она зашла в подвал, держа в руке охотничье ружье.

– Хоть одно резкое движение, и я выстрелю, – предупредила она.

Девушки замерли.

– Вот вам новый туалет. – Она бросила на пол большой черный пакет для мусора. – По большому туда ходите, потом завязывайте. Воняет жутко.

– Вы кто? – спросила Матвей.

Бабища с ружьем отвечать не собиралась.

– Я, кажется, знаю кто, – подала голос Элиза. – Это Балу.

– Нянька дурачка Коленьки?

– Не называй его так! – взревела женщина. Сейчас она как никогда была похожа на медведя.

– А как?

– Блаженным. На Руси таких почитали как святых. Коленька был чистым, как дитя, только явившееся в этот мир.

– Но лез девочкам под юбки, как взрослый, – пробормотала Ленка. А громко спросила: – Чего вы хотите от нас?

– Ничего, – пожала мощными плечами тетка.

– Тогда зачем держите тут?