Призраки забытых могил

Ленка тут же заиграла веселый мотивчик. И пока он звучал, девушки расслаблялись. Мотали головами в такт, делали «эттть» ручками, притоптывали ножками. Они на пару минут забыли о том, где находятся. Вот она, сила музыки!

Но Балу нарушила их безмятежность. Ввалилась в подвал. С ружьем. Морда сердитая. Не с той ноги встала?

– «Ласкового Мишу» можешь сыграть? – спросила она, нацелив дуло на Ленку.

– Да.

– Давай.

– Можно опустить двустволку?

– Нет.

– Под прицелом трудно сосредоточиться…

– Играй, сука! – гавкнула Балу.

Ленке ничего не оставалось, как подчиняться.

– На трибунах становится тииише, – запела Балу, едва зазвучала музыка. – Тает быстрое время чудес…

Остальные слова она проговаривала про себя и становилась все мрачнее. Когда Ленка закончила исполнение, та сказала:

– Пойдем со мной.

– Куда?

– Сыграешь эту песню для Ядвиги. Это ее любимая.

Девушки переглянулись. Мама Коленьки все это время находилась в доме? И знала, что в подвале пленники? Они обе сумасшедшие и заманили их, находясь в сговоре, или одна от другой что-то скрывает?

Ленка сразу же направилась к двери. Она подумала о том, что у нее есть возможность если не бежать, то оставить какое-то послание. Она лихорадочно соображала, как это сделать. В дом никто не заходит, это явно. Значит, записки без толку оставлять. Да и чем писать их? Разбивать окно и орать «Помогите»? Зима, в дачном поселке практически никого. Остается надежда на то, что Ядвига не такая конченая. Да, она лежала в дурдоме, но ее там подлечили, наверное. Или, наоборот, сломали и без того хрупкую психику?

Мысли роились в голове. Но Ленка шла с безмятежным лицом. Поднялась по ступенькам ко второй железной двери. Вышла в сени. Потом перешагнула порог самого дома.

– Стой, – скомандовала Балу.

Ленка замерла в прихожей. Оттуда она видела комнату. В ней было много мебели, но она обратила внимание на шкаф со стеклянными дверками. Буфет, кажется, так он назывался. Обычно такие в кухнях ставят. Но и в этой комнате имелись печь и обеденный стол. За стеклом Ленка увидела несколько десятков олимпийских мишек. Фигурки были из керамики, стекла, металла, дерева. Имелись плюшевые игрушки, но они стояли на полке. А на стене висел плакат с медведем, держащим в лапах медали и цветочки.

Засмотревшись на это все, Ленка не сразу обратила внимание на женщину, сидящую в кресле-качалке. Оно было повернуто к окну, и Пила видела только обмотанную шалью голову, опавшие плечи.

– Здравствуйте, Ядвига Павловна, – сказала она громко.

– Она тебе не ответит. Играй.

Ленка зажала скрипку между плечом и щекой. Поднесла к ней смычок.

Когда полилась музыка, Пила стала шарить глазами по комнате. Сбежать не получится – Балу ее покалечит. Даже если допустить тот факт, что двустволка не заряжена, эта бабища нагонит ее и отметелит прикладом. Ленка никогда в жизни не дралась. Она не знает, как это. И что остается? Хотя бы стянуть нож или вилку. Какое-никакое оружие. А еще надо понравиться Ядвиге, чтобы та захотела снова послушать игру Пилы.

Но Ядвига никак на нее не реагировала.

Ленка не успела доиграть, когда ее окликнула Балу:

– Все, хватит. Твое пиликанье никому тут не интересно.

– Зачем тогда позвали? – Пила обернулась. Их мучительница стояла, привалившись к косяку. Двустволка под мышкой.

– Чтоб убедиться в этом. Отдай скрипку.

– Нет!

– Отдай.

– Если ружье заряжено, стреляйте. Я не расстанусь со своим инструментом.

– Куда ж ты денешься?

Она так быстро пришла в движение, что Ленка не успела даже испугаться. И вот уже на нее наваливается высокая сильная баба, подминает под себя. Обе падают. Одна на другую. Ленка внизу. Ее руки вытянуты и держат скрипку…

Первый удар приклада пришелся по ней. Балу, поднявшись и наступив на спину Ленки своей огромной лапищей, шарахнула по скрипке. Раз, другой… Треснуло дерево. Порвались две струны. Ленка зарыдала. Она чувствовала боль своего инструмента… Пока не свою!

А потом Балу прыгнула на руки Ленке. Двумя ногами на две руки. А когда сошла с них, начала молотить прикладом. Со всей силы! По пальцам, костяшкам, запястьям…

От адской боли у Ленки помутилось сознание. Ей показалось, что Ядвига, сидящая на своем кресле, качнула головой. Одобрила то есть Балу. Все правильно делаешь, моя дорогая. И олимпийские мишки с нею согласились. Они улыбались, глядя на то, как кисти Ленки превращаются в труху…

Пилы по ощущениям не было минут двадцать-тридцать. Девочки с нетерпением ее ждали.

И вот открылась дверь.

Показалась Балу. Ее лицо было каменным. Но по нему текла кровь, хоть ран не было видно.

– Где Лена? – спросила Элиза.

– Принимайте подружку свою. Больше она не будет считать себя избранной.

Сказав это, Балу подтащила к порогу Пилу, пнула ее, и девушка скатилась вниз.

Дверь тут же закрылась.

– Пила, ты жива? – вскричала Матвей, бросившись к ней. Все видели, что ее руки похожи на месиво. Они все в крови, кожа порвана, видно даже кости.

Ленка застонала.

– Что эта сука с тобой сделала? – заплакала Алка.

– Лучше бы убила, – едва слышно ответила та. Потом ее вырвало.

Тут даже Мара встала со своего матраса. Она обняла подругу и начала успокаивать: