Про что щебетала ласточка Проба "Б" (СИ)

Не смотря на громкій смхъ и шумъ, не смотря на то, что рядъ пустыхъ бутылокъ становился все длинне и длинне, невеселый это былъ пиръ для самого хозяина дома. По долголтнему опыту Брандовъ зналъ, что нервы его способны перенести очень много, но теперь ему думалось что онъ не будетъ въ состояніи довести до конца того, что онъ взялъ на себя сегодня. Между тмъ какъ онъ, какъ сумасшедшій смялся надъ какой-то исторіей, которую онъ только что разсказалъ, у него чесались пальцы выхватить изъ бадьи бутылку шампанскаго и размозжить ею огромную черноволосую голову Редебаса. Онъ чувствовалъ,-- что силы его оставляютъ; онъ боялся лишиться сознанія, если Генрихъ Шеель не спасетъ его отъ этой ужасной муки неизвстности. А потомъ ему казалось, что эта мука ничто передъ другой мукой,-- передъ мукой увренности, что жена его любитъ этого человка, а его презираетъ такъ глубоко, что даже не въ состояніи его ненавидть, и что онъ вполн заслужилъ это презрніе. Снова и снова -- съ быстротой молніи -- въ одну минуту, которую ему было нужно, чтобы поднести къ губамъ стаканъ и опять поставить его на столъ,-- переживалъ онъ сегоднешнюю ночную сцену въ ея спальн, когда онъ стоялъ передъ ней съ сжатыми кулаками, и ни одна черточка въ ея блдномъ лиц не шевельнулась, пока онъ не нанесъ ей въ сердце смертельнаго удара, который онъ съ такой жестокостью приберегъ къ концу. Онъ попалъ ей прямо въ сердце. Да, въ сердце! Это былъ мастерской ударъ! Ударъ, который сломилъ ее, гордую, высокомрную, какъ попавшая въ лопатку оленю пуля, и сдлалъ ее безсильнымъ, послушнымъ орудіемъ, а его господиномъ положенія! Отличное положеніе -- сидть тутъ и переносить грубыя колкости Редебаса да хохотать надъ своими собственными пошлыми остротами, смотрть на глупыя рожи Плюггеновъ и любезничать съ лицемрнымъ лономъ, да еще заботиться, чтобъ ни одинъ стаканъ не былъ пустъ, и сквозь этотъ безобразный хаосъ безпрестанно прислушиваться къ звуку экипажа, который долженъ былъ привезти Генриха, а съ нимъ вмст и деньги, изъ-за которыхъ онъ ршился на это дло, изъ-за которыхъ онъ столько выстрадалъ, и все-таки долженъ погибнуть! Наконецъ-то, наконецъ! это стукъ лошадиныхъ подковъ и шумъ экипажа, остановившагося у дома! Никто не слыхалъ этого, кром него! Тмъ лучше, ему не помшаютъ переговорить съ Генрихомъ!

Подъ предлогомъ, что онъ велитъ принести еще другаго сорта шампанскаго, онъ оставилъ гостей и побжалъ черезъ сни къ открытому подъзду, у котораго еще стоялъ экипажъ и увидлъ ассесора, занятаго разговоромъ съ Генрихомъ Шеелемъ. Вдругъ изъ его комнаты, стоявшей также настежь, кто-то назвалъ его по имени; онъ обернулся на зовъ и увидалъ въ дверяхъ ненавистнаго человка. Ужасъ и бшенство пронзили его какъ острымъ кинжаломъ. Зачмъ вернулся сюда этотъ человкъ? Какъ онъ осмлился вернуться? Онъ пришелъ, чтобы сказать, что у него нтъ денегъ, что онъ не хочетъ заплатить?

-- Мы можемъ поговорить нсколько минутъ на свобод, сказалъ Готтгольдъ, замыкая за нимъ дверь,-- ассесоръ еще на двор; онъ ничего не знаетъ, и никто ничего не знаетъ, кром, само собою разумется, Вольнофа; безъ него я нигд не могъ найти денегъ, которыя ты требуешь. И все-таки я не могъ достать столько, сколько ты желаешь; поэтому я долженъ былъ опять пріхать сюда. Ты хотлъ получить чистыми деньгами пятнадцать тысячъ талеровъ. Вольнофу какъ разъ завтра приходится уплатить значительныя суммы за сдланныя имъ закупки хлба; онъ не могъ дать мн больше десяти тысячъ; остальныя я привезъ въ трехъ векселяхъ, каждый по пяти тысячъ талеровъ, аккредитованныхъ Вольнофомъ; завтра по нимъ будетъ уплачено по предъявленіи ихъ въ Зюндин Филину Натансону, первому зюндинскому банкиру, какъ мн сообщилъ Вольнофъ. Эти векселя, при той извстности, какой пользуется Вольнофъ во всей стран и вмст съ этимъ и у твоихъ друзей, все равно что чистыя деньги. Надюсь, что они уладятъ твои дла. Во всякомъ случа, я здсь, чтобы помочь теб моимъ личнымъ кредитомъ; впрочемъ, я увренъ, что въ этомъ не окажется надобности.

Готтгольдъ положилъ на столъ большой, запечатанный конвертъ, вынулъ векселя изъ своего бумажника и протянулъ ихъ Брандову; этотъ послдній пробжалъ ихъ опытнымъ взглядомъ, чтобы убдиться, что они въ самомъ Дл были такъ же дйствительны, какъ чистыя деньги.