Про шамана и попа

  - Чиво? - искренне изумился местный мужик, Митрич. - Какое такое язычество? Лет пятнадцать назад все камунячьи псалмы пели, а после водку жрали. Вёдрами. Не знаю, думаю, не выйдет у вас в Жёлтом Яру толка. Ну а как не выйдет - давайте к нам. Сам-то я из Ясного.

  Сел в свой Nissan Terrano и уехал.

  Отца Петровича на улице одолевали просители. Кто-то совал в руки грязный, замусоленный конверт и требовал немедленно доставить его к губернатору, кто-то, эпигонствуя Остапу Бендеру, спрятавшись за углом магазина, кричал "Бога нет"!. Кто-то толкал ему в лицо пластиковый стаканчик и бормотал - "Уыпьем во Христе"!

  Отец Петрович стоял растерянный.

  И неожиданно краем глаза увидел стоящего поодаль от орущей кучи сельчан одинокого, сосредоточенного человека. Аккуратно, чтобы не навязываться, отец Петрович отодвинулся так, чтобы человеческий водоворот принёс его прямо к этому человеку.

  И человек посмотрел на отца Петровича скорбно и строго, и, наконец, решился обратиться.

  - Вы знаете - я художник... Меня Данилой зовут. Национальный удэгейский художник Данило Сенкай.

  На первый взгляд этот человек был довольно упитан для художника. Скорее, он напоминал завмага или владельца холодильного склада средней руки. Очень низенький и плотный, со значительным брюшком, по-бойцовски широкоплечий, с широким, одутловатым монгольским лицом, одетый в серое драповое пальто, он никак не напоминал творческого человека.

  - Я - народный удэгейский художник, - с нажимом продолжил человек. - У меня здесь галерея. Хотите посмотреть?

  Отец Петрович поглядел на галдящих и беспорядочно выпивающих во Христе жителей посёлка Жёлтый Яр. На заднем плане деревенской идиллии Сердюк дубасил Петруху Геонка, отчаянно матеря его и внушая мысли о недопустимости нарушения спокойствия на селе. На помощь Геонке подтягивались свежие силы мятежников. Отец Петрович содрогнулся и пошёл за художником туда, где стояли неровные, словно игрушки, выстроенные небрежными детьми из обрезков стройматериалов, дома обитателей Жёлтого Яра.

  На домах висели плакаты, изображающие упавшее дерево в виде женщины с распиленным торсом. "Выбирайте недревесную продукцию леса!" - вещал плакат, призывающий сохранить тайгу от вырубки.

  Жители Жёлтого Яра следовали нарисованному призыву. Из недревесной продукции леса они выбирали коноплю.

  Надо сказать, что после схода и воспоследовавшего ему общения с народом, отца Петровича было трудно удивить. Тем не менее, народному удэгейскому художнику это вполне удалось.

  Обычный сельский дом-пятистенок с пристроенными к нему обширной верандой весь был завален странными острыми чурками высотой в пол-локтя с пририсованными глазами.

  - Это что? - оторопело спросил отец Петрович. В простоте своей он было решил, что это язычники топят печи такими дровами.

  - Совэны! - гордо сказал художник. - Народные удэгейские духи. По тридцать долларов за штуку. А этот.. - он вытащил полено поздоровее. Между страхолюдными зенками было изображено овальное отверстие - то ли ноздря-дыхало, как у кита, то ли присоска, как у миноги, - за шестьдесят.

  Взгляд отца Петровича немного привык к царящей в галерее полутьме и стал различать какие-то огромные картины с изображённым на них тигром. Тигры были подозрительно однообразными и священник предположил, что нарисованы они одним и тем же способом - на холсте под наведённым на него изображением из диапроектора. Тем временем художник шустро объяснял.

  - В посёлке я авторитет. Потому что единственный не пью. Другие будут приходить, говорить, что в авторитете - никому не верь. Я здесь - авторитет единственный. Я и ещё Миша. Духовная власть. Ты и я. Будем вместе работать.

  Ох, пропустил и на этот раз отец Петрович важнейшую информацию! Но не будем его за это винить - посёлок Жёлтый Яр, по мысли его церковного начальства, должен был стать надолго его домом, и, положа руку на сердце, дом этот ему сильно не нравился.

  - В общем, так, - деловито продолжал художник. - Мне галерея нужна картинная настоящая. Лучше всего, во Владивостоке. Там туристы - китайцы, японцы. Сюда редко-редко заезжают. Если ты мне там галерею устроишь, я тебя сюда жить пущу. Со скидкой. Тебе ж надо где-то жить, да?

  В этом месте отец Петрович пробормотал что-то вроде того, что "Господь укажет путь" и ретировался. Но, ретировавшись, он попал в цепкие руки Сердюка.

  Сердюк был не художник, а официальное лицо. И отказаться от его приглашения потрапезовать было невозможно.

  После первой рюмки Сердюк принялся радеть о вечном.

  - Храм-то строиться должон.

  - Ну да, - кивнул отец Петрович.

  - Ты тово-этово, водочку-то наливай, - посетовал Сердюк.

  - Я не пью. - отец Петрович принял неожиданное, но показавшееся ему в то момент самым верным решение

  - Ну ладно. Твоей совести дело. Христос-то, я знаю, водкой не брезговал. Ты здесь с людьми не подружишься без водки-то. Ну и к храму, и его постройке...