Проблемы в Городце. Спасти Московию.

Василиса только покачала головой. С Константина сталось бы выполнить эту угрозу, особенно сейчас, когда стране опасность угрожает. Вон, быстро решение личных проблем отодвинул до лучших времен. Выживут – решит, а если не выживет, то уже все равно будет. А потом мелькнула мысль, что для него Московия всегда будет на первом месте. И только потом жена, дети. Мелькнула и пропала, потому что они въехали на площадь перед царским теремом. Перед воротами толпились люди, явно к чему-то прислушиваясь.

– Ну вот, опять она тут, – погрустнел один из слуг царевых.

Колдунья хотела спросить кто, но почти сразу до нее донесся чей-то плач, причитания, жалобы на тяжкую судьбу женщины, которую мужчина в жены взять отказывается, ребенка не признает, спрятался от нее за стенами высокими. Марфа.

– Ну просто плач Ярославны, – тихонько, чтобы не разобрали сопровождающие, – прошептала она. Потом уже громче спросила: – И что, верит ей кто?

– Нет, кажется, – переглянувшись с товарищем, ответил один из мужчин. – Скорее Кощею сочувствуют. Она же тут никто, звать никак. Мало ли кого и откуда привезли.

– Кто-то вовсе считает, что Кощея специально отвлечь решили, подсунуть эту Марфу с дитем, чтобы с ними разбирался, пока войско вражеское к нам приближается.

– Кабы не сами жрецы подсуетились, – добавил первый. – Иначе бы он колдовством своим быстро разобрался. А не сам, так Яга бы подсобила. Шутка ли, два сильных колдуна понять не могут, кто отец ребенка. Вот не поверю я, что это простое совпадение.

Василиса кивнула и задумалась. Возможно, был резон в словах этих людей. Опять же, Марфу Никитка в Городец привез. Всем известно, что он Кощею завидовал, все перед Елизаром Елисеевичем выслужиться пытался. Да никак не получалось. Потому как не о деле радел, а о своем благополучии. Может, и стакнулся со жрецами, кои и подсобили. Без бога чужеземного в этом деле тоже не обошлось. Да еще сама она масла в огонь подлила. Хлопнула дверью, да гордость свою проявлять стала.

Конечно, обидно, что Костя бабу эту к себе жить забрал. Только Василиса сама выслушать его не пожелала тогда. А надо бы. Ну да что теперь жалеть. Исправлять ситуацию надо. Подойти, да поговорить. Уж на царском подворье найдется местечко, чтобы и этот вопрос решить. Мало ли о чем колдуны совещаться могут. Слуги царевы привычные, а посторонние не увидят.

Долго предаваться мыслям о собственных ошибках было некогда. Не успела девушка спрыгнуть на землю, как слуги тут же поспешили проводить ее в палаты, оттесняя в сторону бояр. Последние недовольно морщились, Хвостов младший вовсе припустил, было, следом, перехватив посох под мышку, но под шиканье старших товарищей замедлился на крыльце и отстал. Не солидно это – боярину за простой колдуньей бегать. Да и вообще, чтобы бегать, у них слуги есть. Им же степенный вид иметь должно.

Василиса успела увидеть эту картину через открытую дверь и задумалась, может рассказать Елизару Елисеевичу, как в ее мире царь Петр с такими вот слугами своими поступил. И бороды резал, и рукава у кафтанов. И вообще потом от бояр одно воспоминание осталось. Кто пошустрее, в дворяне попал, а кто совсем против выступал – поехал в ссылки или на войну. Кинув еще один взгляд на лица боярские, девушка решила, что подобный опыт, пусть и из чужого мира занесенный, будет не лишним. Опять же, Костя давно ходит в костюме европейском, разве что штаны нормальные в сапоги заправляет, а не чулки с панталонами, смешно смотрящиеся. А все эти кафтаны считает баловством, только работать мешающим.

Как ни странно, в горнице, куда привели девушку, не было никого. Разве что на столе бумаги уже лежали привычные, да мелки пастельные заготовлены заранее. Значит, опять рисовать придется. Как ни любила молодая Яга это занятие, в последние дни оно ей успело надоесть. А уж с колдовством совмещенное столько сил вытягивало, что потом с трудом до своего домика добиралась.

Пройдя мимо столика к окну, девушка остановилась, дивясь на открывшийся вид. Раньше не до того было, а сейчас она стояла и просто любовалась на большой белокаменный храм, окруженный зеленеющим садом. Чистое небо без единого облачка густого синего цвета, а не выгоревшее как летом, не с сероватой хмарью, каким оно было у нее дома от вечного легчайшего, уже ставшего привычным смога. Краски здесь были чистейшими. Не в последнюю очередь потому, что тот же водяной за брошенную в реку бутылку потом в отместку или волны поднимет, или рыбу уведет, или еще как отомстит. Сто раз подумаешь, прежде чем во вред природе сделать что-то. Леса здесь стоят даже в Европе почти не тронутыми. Не то, что в ее мире, посводили что могли. С лешими тоже ссориться не с руки. Останешься без ягод да грибов, охотники могут неделями бродить, даже следов заячьих не найдут.

От мыслей ее отвлек тихий скрип двери. Повернувшись, девушка увидела входящего Кощея. Обнаружив, что Василиса в горнице одна, он замер, памятуя о ее нежелании с ним наедине оставаться.

– Я позже зайду, – выдохнул он, после чего несмело посмотрел на девушку.

– Костя, подожди, – позвала она уходящего мужчину.