Пробуждение

Если это была и не та же самая женщина, голос у нее был очень похож. Уилл положил трубку, не сказав ни слова. Он быстро принял душ и оделся в новую школьную форму: темно-синюю рубашку поло с длинным рукавом, серые брюки и зимние ботинки. Пристегнул к ремню пейджер и сунул в карман темные очки Дейва, после чего посмотрел на свое отражение в зеркале на двери гардеробной. Он выглядел так непривычно, что по спине у него побежали мурашки: он стал похож на одного из ребят со страниц рекламного буклета.

«Это я. Теперь я – учащийся Центра».

– Как хорошо быть живым, – пробормотал Уилл.

Он вышел в гостиную и застал там Аджая. Тот предложил вместе позавтракать. Они вместе вышли из общежития. Телефонистка оказалась права: вчерашнего холода не осталось и в помине. На этот раз прошло целых три минуты, прежде чем Уилл почувствовал, что лицо промерзло, можно сказать, до мозга.

– Ты что-нибудь знаешь о телефонистках?

– Об операторах телефонной станции? – Аджай сделал большие глаза. – О, они очень загадочны.

– В каком смысле?

– Никто не знает, кто они такие и где их рабочие места. Они всегда отвечают мгновенно, когда бы ты ни снял трубку, но никто их никогда не видел. И они никогда не отвечают, как их зовут.

– Но они должны находиться где-то в кампусе. У той, которая говорила со мной, явно местный выговор.

– Знаю, – кивнул Аджай. – Любая из них говорит как твоя любимая тетушка. Еще чуть-чуть – и запахнет яблочным пирогом, который она испекла для тебя.

Они вошли в кафе. Оно было большим, как универсальный магазин, и его наполняла толпа бодрых и энергичных подростков. Даже, пожалуй, чересчур энергичных.

«Может быть, дело в кофе», – подумал Уилл. Они с Аджаем встали в одну из очередей вокруг большой буфетной стойки, где можно было выбрать блюда для невероятно сытного завтрака. Аджай и Уилл нагрузили подносы тарелками и сели за угловой столик. Уилл никогда не жаловался на плохой аппетит, но Аджай его поразил: и вчера вечером, и сегодня он поглощал такой объем еды, что хватило бы для клейдесдаля[17].

– Подумать только, – покачал головой Уилл. – Наверное, поход сюда стоит маленькое состояние.

– Мне говорили, что большое состояние, но честно говоря, точно не знаю. У меня полная стипендия.

– И у тебя тоже?

– Я же тебе говорил, старина, – улыбнулся Аджай. – Мы с тобой – родственные души.

– А как тебя разыскали?

– По результатам теста, который я сделал в старой школе в восьмом классе. Два месяца спустя приехала доктор Роббинс – четвертого февраля две тысячи девятого года, в среду, в четыре часа пятнадцать минут пополудни. Вот так.

– Их заинтересовало в тебе что-то особенное? – спросил Уилл.

– В то время – нет. Но с тех пор они выказывали некоторый интерес к моим способностям. – Аджай опасливо огляделся по сторонам. – Хочешь, скажу?

– Скажи.

– У меня редкостно острое зрение, – негромко проговорил Аджай. – Стандарт выражается цифрами 20/20. Это означает, что человек на расстоянии в двадцать футов видит то, что видит большинство людей. Зрение лучших пилотов-стрелков, в среднем, составляет 20/12, а это значит, что они на расстоянии в двадцать футов видят то, что большинство людей видит на расстоянии в двенадцать футов. А у меня, получается – 20/6.

– Слушай, да это просто как у орла.

– Мне говорили, что у орла 20/4, но орлов не заставишь пройти обследование. К тому же, у меня это не наследственное. И мама, и папа носят очки, а без очков мой отец слеп, как летучая мышь. – Аджай немного растерялся. – И это еще не все.

Уилл терпеливо ждал.

– У меня есть еще одна способность, – сказал Аджай. – Но ты должен дать слово, что никому не расскажешь.

– Честное слово.

Аджай наклонился ближе к Уиллу и прошептал:

– За последние несколько лет я обнаружил, что наделен поистине фотографической памятью. Я запоминаю все, что вижу.

– Сомнительно.

– Так все реагируют. Дай-ка мне вон ту газету.

Уилл протянул Аджаю номер школьной газеты «Рыцарь», которую кто-то оставил на соседнем столике. Аджай бросил взгляд на газету и отдал ее Уиллу. Затем он принялся цитировать всю страницу, слово в слово, без пауз, а Уилл следил, все ли правильно.

– Ты мог запомнить заранее, – с сомнением сказал Уилл.

– Мог. Но не запоминал.

– Значит, ты не только все видишь, – сказал Уилл, – но еще и запоминаешь все, что увидел.

– Про это я им даже не рассказывал, – сказал Аджай, еще ближе наклонившись к Уиллу. – Я помню все, что когда-либо происходило со мной.

– Правда? Неужели? И ты всегда это умел?

– Наверное, умел, но никогда не увидел в этом ничего необычного. Пока не осознал, что все хранится вот здесь, – он постучал себя по лбу, – как на жестком диске.

Уилл осторожно спросил:

– Почему ты не хочешь, чтобы об этом узнали?

– Боюсь, что если об этом пройдет слух, другие ученики начнут приставать ко мне, чтобы я помогал им в учебе. Или чтобы я помогал им жульничать. Или преподаватели меня начнут изучать. Может, я параноик, но уж лучше я сохраню это в секрете.

– Мне знакомо это чувство, – сказал Уилл.