Прочтение Набокова. Изыскания и материалы

Прочел второй номер «Нов.<ого> Журн.<ала>» как читал «Совр.<еменные> Зап.<иски>»[,] т. е. пропуская Вишняка[1054]. В моем экземпляре отчаянно спутались страницы из «Времен», «Натали» и «Туманчика»[1055], но распутать их было нетрудно. «Времена» превосходны, – по-моему, это лучшее, что написал Осоргин[1056]. Это и статью о смертной казни давным-давно в «Посл.<едних> Нов.<остях>». Со стихами вам везет: стихотворенье Железнова[1057] первый сорт, великолепно. Ваша статья о Мережковском (кроме ссылки на Герцена – Гюго и на «что-нибудь да значит» – раз столько-то лет читают и в стольких-то лавках продают – что по-моему тоже самое[,] что «миллион людей – курящих нашу папиросу – cannot be wrong[1058]»[,] между тем как следует по-моему всегда исходить из того[,] что большинство – не право и что тысячами уликами пригвожденный подсудимый – невиновен) мне очень понравилась. Я люблю сливочное мороженое. Мне его безмудрый слог был всегда противен, а духовно это был евнух[,] охраняющий пустой гарем. Очень редко случалось, что его серое слово принимало легкий фиолетовый оттенок – как в вами приведенном отрывке (а также где-то – не помню где – описание палестинской пустынной флоры). А «Леонардо»[1059]

такой же вздор, как «Князь Серебряный»[1060].

Неужели вы не согласны со мной, что «Натали» (и остальные прелестницы «Аллеи») в композиционном отношении совершенно беспомощная вещь? Несколько прелестных (но давно знакомых и самоперепетых) описательных параграфов – et puis c’est tout[1061]. Характерно[,] что они все умирают, ибо все равно как кончить, а кончить надо[1062]. Генияльный [sic] поэт – а как прозаик почти столь же плохой, как Тургенев.

Сколько у вас пишущих дам! Будьте осторожны – это признак провинциальной литературы (голландской, чешской и т. д.). Из них для приза пошлости и мещанской вульгарности я по-прежнему выбираю Александру Толстую. Нина Федорова[1063], которая сама по себе находится[,] конечно[,] вне литературы, кажется по сравнению с нею почти Даманской[1064].

Не принимайте, дорогой друг, этих резкостей к сердцу. Очень может быть, что прав Зензинов[1065]

(читавший, по слухам, которым не хочу верить, целую лекцию о Толстой и Федоровой «в их романах»), а не я.

Крепко жму вашу руку, будьте здоровы, целую ручку Татьяне Марковне.

Ваш В. Набоков

Да, – забыл еще отметить прекрасную статью Альтшуллера[1066]. Передайте ему, если вспомните, и привет мой и восхищение. А все-таки «Madame Bovary» метров на 2000 выше «Анны К.<арениной>». Wilson[1067] со мною согласен, одолев последнюю.

Публикуется по рукописному оригиналу (Berg Collection / Vladimir Nabokov papers / Letters to M. A. Aldanov). Переписка Набокова с Марком Алдановым (наст. фамилия Ландау, 1886–1957) продолжалась четверть века, сначала в Европе, затем, с конца 1940 года, в Америке.

II

Альта (штат Юта)

6. VIII. 43

Alta Lodge

Alta, Utah

Дорогой Марк Александрович,

очень был рад получить ваше милое письмо. Шло оно долго. Мы живем в диких орлиных краях, страшно далеко, страшно высоко. Тут некогда были рудники, 5000 рудокопов, стрельба в кабаках и все то[,] что нам в детстве рассказывал неизвестный американский капитан. Теперь – безлюдие, скалистая глушь, «лыжная» гостиница на юру (8600 ф. высоты), серая рябь осин промеж черни елей, медведи переходят дорогу, цветут мята, шафран, лупина, стойком стоят у своих норок пищуны (вроде сусликов) и я с утра до ночи набираю для моего музея редчайших бабочек и мух. Я знаю[,] что вы не поклонник природы, но все-таки скажу вам о несравненном наслаждении взобраться чуть ли н[е] по отвесной скале на высоту 12 000 ф. и там наблюдать «в соседстве» пушкинского «Бога», жизнь какого-нибудь диковинного насекомого, застрявшего на этой вершине с ледниковых времен.

Климат тут суровый, ледяные ветры, шумные ливни, а как только ударит солнце, налипают мучительные слепни – что особенно им приятно, когда ходишь[,] как я[,] в одних трусиках и тен[н]исных туфлях; но ловля тут великолепная, и я редко так хорошо себя чувствовал. Город в двадцати пяти милях и сообщение только автомобильное; газету читаю раз в неделю и то только заголовки.

Хозяин гостиницы – мой издатель. Гоголя моего он скоро выпустит. Я там тискаю американских критиков приблизительно так[,] как теребил некогда Адамовича. Роман мой продвигается промеж чешуекрылых.

Дорогой друг, как хочется с вами побеседовать «о буйных днях» Парижа, «о Шиллере» – нет, только не о Шиллере. Отсюда мы[,] вероятно[,] поедем на две недели в Калифорнию, чтобы немножко отдохнуть после охоты, а вернемся в Бостон в начале сентября с остановкой в Нью Иорке в первых числах. Ужасно мне жалко[,] что не вовремя – с моей точки зрения – вы попали в место[,] столь близкое к Кэмбриджу.