Проект "Ворожея"

Наградив меня "ну и придурок же ты" взглядом, Гарденин протиснулся в комнату мимо нас, прилипших друг к другу, после одобряющего жеста девушки.

— Итак, для того чтобы вести осмысленную беседу, я должен в точности знать, что тут случилось, — сказал он, по-хозяйски устраиваясь на диване, и его ноздри снова брезгливо дернулись, заставляя меня задаться вопросом, учуял ли он запах нашего недавнего секса. — Потому что из твоего сумбурного звонка, Влада, я мало что понял, и характеристика "все было плохо" тоже не особо информативна.

Влада потерла середину лба, словно восстанавливая в памяти все мельчайшие подробности.

— Мы с Антоном смотрели видеоматериалы по делу, предоставленные одним… добровольным помощником, и в какой-то момент я поняла, что мужчина на записи именно тот маньяк, которого мы ищем. Но потом стало происходить нечто… я не уверена… но появилось четкое ощущение, что я вижу как бы сквозь экран и… не запись совсем, — начав вполне уверенно, Влада постепенно начала немного невнятно тараторить, становясь опять рассеянной и погруженной в себя, и мне померещилось возвращение приступа. — В общем… не пойму, как объяснить… видела его в реальном времени, совсем в другом месте… Я вдруг ощутила, что абсолютно точно могу встать и пойти и прийти туда, где он находится, потому что знаю, куда нужно двигаться. Так, словно… не знаю… у меня в руке оказался один конец шнура, а на другом этот… и при этом я могу видеть, что он делает, не очень четко, но могу. А после я не очень все помню.

Закончив, она вцепилась в мою руку, все еще лежащую у нее на животе в защитном жесте, и я прижал ее крепче, уверяя хоть так, что еще раз облажаться не намерен. А Гарденин, дослушав Владу, перевел требовательный взгляд на меня, намекая, что пришло мое время давать отчет.

— Из нее стала прямо-таки фигачить фонтаном энергия, или как вы там это зовете, — поморщившись, сказал я ему, хотя и испытывал острое непреходящее желание послать на хер. Но Владе нужна помощь… ладно, она нам обоим, выходит, нужна, а долбаный наставник был пока единственным возможным ее источником, так что…

— Влада стала рваться из квартиры, повторяя, что она может дотянуться до него, и была совершенно не в себе. И потому-то я и настаиваю на том, чтобы мне были озвучены способы борьбы с такими состояниями, так как они являются угрозой для безопасности, а возможно, и жизни Владиславы.

Но Гарденин, казалось, вовсе и не слушал уже меня.

— Я ведь говорил тебе, что так будет, дорогая? — Меня покоробило и от тона, отнюдь не заботливого, и от обращения, но отвлекла реакция девушки.

Резко вдохнув, она запрокинула голову к потолку, врезавшись затылком в мое плечо.

— Я не хочу, — со всхлипом произнесла она.

— Тут ни я, ни ты ничего не можем поделать. Сколько бы ты ни завязывала внутри узлов, они будут рваться, так или иначе, и чем сильнее твое сопротивление, тем разрушительней однажды будут последствия.

— Я не хочу, — выкрикнула Влада снова с отчаянием и стиснула мою руку с неожиданной силой.

— А могу и я уже получить чертовы разъяснения? — вмешался я, желая выкинуть Гарденина отсюда немедленно, чтобы прекратить это.

— А вы уверены, что они вам вообще нужны, Чудинов? — снова вернулся к своему насмешливо-высокомерному тону господин наставник. — Вон как вас потеря контроля пугает, стоит ли продолжать в том же духе?

— Я факт наличия испуга, Гарденин, и не отрицаю, — отвечал я не столько ему — мне нужно было быть услышанным женщиной в моих объятиях. — Но, знаете ли, одной и той же страшилкой имею свойство второй раз больше не впечатляться.

— Неплохо было бы сейчас чаю попить, — резко сменил тон мужчина и многозначительно уставился на Владу.

Но я и не подумал ее отпустить.

— Мы не будем вести разговоры о Владе в ее отсутствие, так, словно она ребенок или существо, не способное отдавать отчет своим действиям, — жестко отверг я его попытку выставить девушку.

— Надо же, — покачал головой Гарденин. — А разве вы не убедились самостоятельно, Чудинов, что как раз так все и обстоит.

— Нет. Уверен, что ее состояние поддается контролю, и ей просто нужна помощь, а вовсе не ограничение возможности как-то влиять на собственную судьбу.

Господин наставник уставился на меня пристально и цепко, будто увидел впервые или заново, провоцируя нечто сродни удушью от неподъемной тяжести своего изучения.

— Заметь, дорогая, он говорит именно то, что и я тебе. Ну, может, немного другими словами.

— Наверное, дело не в том, что сказано, а в том — кем, — ответила Влада, и я вдруг ощутил: она снова со мной, целиком и полностью. Вернулась и готова опереться. И опять настигла это глупая, но такая кайфовая теснота в груди.

— Ладно, время позднее, а мы тут все на лирические отступления его тратим, — подобрался на диване Гарденин. — То, чему вы были свидетелем, Чудинов, спонтанное возрастание способностей Влады, спровоцированное неким нервным возбуждением. Кстати, я могу взглянуть на ту самую запись, чтобы понимать все четче?

— Нет, — тут же отрезала Влада.