Проект "Ворожея"

— Ну не ной, Чудо. На солененькое хоть не тянет? А то я тебе Ольгины огурцы вместо кофе достану. И пойдем уже в дом. У меня уже яйца на этой холодине внутрь втянулись. Приспичило погулять ему.

ГЛАВА 23

Влада тихонько постучала в дверь, когда Никита уже разливал ароматный напиток из большого прозрачного кофейника по чашкам.

— А здесь кофе всем дают, или это чисто мужские посиделки? — спросила она с мягкой расслабленной улыбкой, наличие и особое сияние которой я нахально приписал себе.

Ну, а почему бы и нет, если от одного звука ее голоса я моментально ощутил себя слегка невесомым. Необъяснимая тяжесть в груди вдруг стала здоровенным таким шаром, наполненным гелием, норовящим оторвать мой зад от стула и потянуть как на веревочке навстречу Владе.

— Нет, у нас кофепитие унисекс, — радостно ответил Варавин, извлекая из шкафа еще одну чашку. — Присаживайся, Влада, сейчас и бутербродов организую, а то когда потом еще поедим.

Ольгина одежда выглядела на Владе чуть мешковатой, широкой в груди и плечах, но смотрелась отнюдь не небрежно, наоборот, заставляла выглядеть ее моложе своих лет. Цыпляче-желтый цвет свитера с высоким горлом будто подсвечивал ее бледную кожу и акцентировал внимание на насыщенно-карем цвете глаз, в которых сейчас не было и следа скрывающегося в этой женщине пугающего дара. Если так удачно прищуриться, то Влада вообще могла сойти за подростка. А может, дело в том румянце, что проступил на ее щеках под моим ни капли не скромным взглядом.

— Какие у нас планы на сегодня? — хлебнув горячего напитка, она прикрыла глаза и глубоко, с каким-то абсолютно искренним наслаждением вдохнула, от чего изящные ноздри расширились и задрожали. Трепетно, изысканно, возбуждающе, совершенно… э-э-э-э, Антоха. Стопэ. Куда это тебя поперло? Белый день на дворе, дел — вагон и маленькая тележка. Переключаемся в рабочий режим. Тем более похоже, именно на это Влада тебе и намекала, упорно избегая прямого визуального контакта. Все правильно: сначала маньяки, а потом уже личное. Хотя похоже, что для меня это дело как-то странно смещается в сторону личного, а это совсем не хорошо.

— Первым делом обыск, точнее, осмотр жилища наших жертв, — пробурчал я, уткнувшись взглядом в кружку и делая вид, что кружение пены поверх темной поверхности необычайно занимательно. — Потом в больницу. Опрос пострадавшего во вчерашнем немовском шабаше и определение его статуса подозреваемого либо чисто потерпевшего. В первом случае — он наш, во втором — исключительно Никитина головная боль. Дождемся Василия, пообщаемся для верности, выдадим ему начальственные ЦУ и двинем в город. У экспертов к тому времени должны быть готовы первые результаты.

— Вот, кстати, о потерпевших, — тут же нахмурился и потянулся к телефону Никита. — Позвоню-ка я в службу защиты детей. Вот прям хочу лично убедиться, что младших Киселевых заберут от матери такой. Ну надо же, нет чтобы дочерей оплакивать, она нажралась и пошла народные волнения устраивать.

— У всех по-разному горе выходит наружу. — Волшебную лампочку, что подсвечивала изнутри черты Влады, когда она пришла, будто кто вырубил, и теперь она снова стала такой, какой я видел ее поначалу — закрытой и напряженной, словно готовящейся к обороне каждую минуту.

— Да я же не спорю, что по-разному, Влада, — не глядя на нее, Варавин сосредоточенно искал нужный номер в списке контактов. — Но простить вчерашнее безобразие не готов ни как мент, ни как человек, и плевал я на причины. Так что сидеть мадам Киселевой и ее ближайшим прихлебателям сегодня в отделении. Я костьми лягу, но хоть на пятнадцать суток их всех позакрываю. Алло.

Никита поднялся и вышел из кухни на веранду, и оттуда до нас доносился его "начальственный" голос. Судя по всему, его собеседник не спешил с ним соглашаться, и поэтому Варавин вскоре уже громыхал вовсю.

— Влада, у нас правило в работе — не проводить никаких личных аналогий, помнишь? — строго спросил я резко помрачневшую женщину, и она вскинула в голову. Ее темные глаза пару мгновений гневно сверкали, а губы искривились и задрожали, будто она сдерживала желание сказать мне что-то резкое, но боролась с собой. Я же, схватив ее сжавшуюся в кулак руку, погладил острые тонкие косточки и кивнул, поощряя. Хочется вмазать словами — пускай. У меня такое желание сплошь и рядом возникает. Но Влада загнала вглубь свою вспышку и только сдержанно кивнула мне в ответ.

— Да, Антон, — она отвернулась к окну и мягко освободила руку из моего захвата.

— И почему твое "Да, Антон" так похоже на "отвали"? — усмехнулся, возвращаясь к своему кофе.

— Ну вот, а говорил, что невосприимчив к намекам, — улыбнулась Влада, только эта улыбка была неправильной. Улыбка-маскировка или преграда, которыми так часто пользуемся мы, люди, чтобы дать понять, что доступа внутрь нет.