Прогулки с бесом, или "Gott mit uns"!

Но у нас не принято верить сертификатам потому, что их нам не выдают, нет, а если какие и выдают — то непременно фальшивые. Особенно сертификаты на "товары для души". Может, в самом деле, нужно каждому из нас иметь внутри беса-"товароведа", который следил бы за качеством "товаров", с коими к нам лезут в души? Ведь на "товар для душ" нужен особый сертификат, в котором должно быть сказано только одно: "песня правдивая. Автор — умница. Оба имеют право на жизнь".

— И всё же, по вине, какого "дурака в эполетах", полегли ребята? Заметь: не старые и опытные солдаты, а "ребята"! Сосунки, молодёжь! Кто их оставил умирать на высоте? И если она "безымянная", то какая же она "высота"? Обычная кочка — но "молчит Русь, и нет ответа", как говаривал великий Гоголь…

— Не грусти. "Масштабное", обширное враньё, как всё великое, не может закончиться: как только прекратите врать, то тут же с неба посыпятся камни! Ну, да, с чистого неба — и камни! "Героическое враньё" и вы — неразлучны! Если перестанете врать — будет означать одно: вы переменились. А это невозможно: вы неизменны, как и законы вашей природы. Ври дальше — и я против своей воли запел:

"…мне часто снятся те ребята

друзья моих военных дней.

Землянка наша в три наката

Сосна, спалённая над ней…"

— Веришь, что автору, а затем и певцу, "снятся те ребята", или это неудачная "поэзия"? "Воздействие на чувства" любым способом?

— Тебе лучше знать! Мне война не снится и лагерь в польском городе Люблине не грезится. Об этом помню наяву.

— Куплет о землянке идёт после описания гибели ребят "на безымянной высоте". Поэт сначала их "уложил" у "незнакомого посёлка", а затем предался воспоминаниям в землянке. Проверенный приём: полушёпотом высказать основную жуть, а затем закрасить её мелочами вроде "землянкой нашей в три наката…" На кой хрен нужна землянка, если жить некому в ней?

— Что такое "землянка наша в три наката"?

— Это довольно-таки прочное фортификационное "условно" жилое сооружение. "Трёхнакатная" могла защитить от прямого попадания бомбы приличного калибра.

— А я слышал, что прямое попадание бомбы с начинкой в двести пятьдесят кило тротила на месте "трёхнакатной" оставляло воронку? Кто врёт?

— Суди: делаются "три наката" так: роется яма, собственно сама "землянка", стены в яме выкладываются из брёвен, затем всё это закрывается рядом хороших брёвен — это и есть "накат". Накат не из жердей, не надо обманов при сооружении. Это вам не мирное время!

На первый ряд брёвен насыпался слой земли, на землю — ещё ряд брёвен, и ещё земля. Последний, третий "накат" и последний слой земли. И дёрн. Для маскировки. Такой "слоёный пирог" был надёжной защитой от всех, имеющихся у врагов на то время "средств разрушения фортификаций": бомбы, снаряды и мины.

Строились "трёхнакатные" для длительного пребывания в обороне и на такие сооружения уходило не малое количество стройматериалов. Труд — бесплатный, "ратный". О материалах (брёвна) в достаточном количестве ничего сказать не могу. Прочные и надёжные "фортеции" сооружались, как правило, для "мозга и сердца армии": командного состава. Чины пониже, "задницы", довольствовались меньшими укрытиями. Вру я — врёт и любимая народом песня.

— Как понимать слова песни: "сосна, спалённая над ней"? Которая над землянкой? На кой хрен её оставили, когда сооружали "трёхнакатную"? Одну, единственную, сосну? Кругом всё вырублено, а одна оставлена? Что можно думать о ней?

— Чего думать! Как о пристрелочном репере и нужно думать! Ориентир для авиации. Землянку строили явные враги, не иначе, если оставили "над ней" такой знак.

— А можно думать так: враги лупили по фортификационному сооружению с названием "землянка в три наката", не жалея орудий и снарядов к ним, чтобы проверить землянку на прочность? Но ничего не доспели, только одна сосна пострадала: "спалили" её! Хреновые вражеские стрелки-артиллеристы были!

— Верно! Вражеские артиллеристы не могут быть лучше ваших "богов войны". Война это доказала. А с другой стороны: чего разволновался за прошлую песенную дурь? Новая, свежая ежесекундно рождается в не мерянном количестве. Так стоит ли волноваться и переживать за старую? Не следует, лишнее всё это!

— Хотелось бы знать, о чём думали после боя те "из восемнадцати", кто остался жить? Какой пример имели?

— Ваш, отечественный: "сам — умирай, а товарища — выручай"! — но в печальной песне, почти "реквиеме", "крылатость" почему-то осечку дала… не сработала.