Читаем Прогулки с бесом, или "Gott mit uns"! полностью

Максимальная порча ауры происходит в общественном транспорте в "час пик" при соприкосновении с аурами других граждан. Часто — неприятных граждан. Случаев явного сосания крови перемещающимися гражданами в общественном транспорте "средствами массовой информации" не отмечено, но почему-то хочется его покинуть первым.

Откуда берутся неприятные граждане в общественном транспорте — загадка не только для меня, но и бес затрудняется в пояснениях.

Если зрение ничего худого не сообщает о рядом находящемся человеке, то наши ауры не такие слепые, как мы, и болезненно реагируют на чужие минусы. Это первая причина усталости после поездки в общественном транспорте.

Эпизодов порчи ауры — множество, и каждый отзывается на свой, только на него действующий раздражитель. Совсем, как действие аллергена, и таковых аллергенов больше, чем нужно среднему человеку.

Мой, "фирменный" раздражитель, таков: когда готовлюсь покидать "муниципальный общественный транспорт" (троллейбус) и стою у выхода, а какая-нибудь "старая кошелка" или "галоша", что без разницы, как для меня, так и для "кошелки", тычет кулаком в район старого, любимого спящего радикулита, и громко, как глухого, допрашивает:

— Выходишь!? — почему громко? Потому, что сама глуха, и как все глухие говоришь повышенным голосом? — иного удовольствия для ауры, чем от тычка в район "третьего и четвёртого позвонков позвоночного отдела", где проживает "межпозвонковая грыжа", не существует. Чего там, пустяк:

— Ишь, барин, какой! Тронуть нельзя! — удивляется наивная женщина, а я без задержек и промедления вспоминаю послевоенное детство и четыре строчки, кои распевал, не понимая смысла великих слов:

"Я её, дуру, лопатой

тихо огрел по спине!

Вскрикнувши:

— "Чёрт полосатый"! -

она улыбнулася мне! -

а-а-а, ты, случаем, не героиня восхитительно четверостишия!? Не тебя ли лопатой, или каким иным шанцевым инструментом бил полупьяный "свой" мужчина? Ясное и понятное произведение! Какой ещё народ в мире может похвалиться ударами лопат по спинам "своих" женщин!? Кто, где и когда на планете Земля бил любимых женщин лопатами!? Сжигать — сжигали, но бить лопатами — не били!

Песни, рождённые простым народом так же просты и понятны, как и сам народ, но когда "маститые и признанные" поэты пишут песни, то у них могут проскочить и "ляпы". Песенные "ляпы" — любимая тема исследований и ей отведено, по мнению беса, "слишком много места". И об этом — ниже.

Выше пропетые четыре короткие строки точнее любой "поэмы" объясняли послевоенную обстановку: настоящих, крепких мужиков сверх меры война перебила, вот и приходилось женщинам любому захудалому мужичонке улыбаться, пусть и после удара лопатой по спине. Вот она, "отрыжка прошлого": ныне состарившаяся женщина тычком в мой позвоночник отдаёт древний и чужой "долг" за прошлые удары по своей спине.

Отвечать на тычок не следует: она — женщина, она — "страстотерпица", "мученица", коя, "как проклятая, не разгибая спины, работала на трудовых фронтах социализма" ни разу не подняв головы, чтобы заглянуть в лицо "созидаемого". Но как-то однажды нехорошие люди с чужой стороны, хотя их никто не просил, сделали строительнице разъяснение:

— Тётя, не то и не так строишь! Приглядись в задумчивости к "объекту": у него "нечеловеческое лицо"! — тётя выслушала совет, пригляделась, но ничего худого не увидела:

— Лицо — как лицо, обычное, "наше", ничего особенного — но интерес к продолжению строительства "светлого будущего" почему-то поблек, "потерял накал" и отошёл в сторону, а затем дальнейшее "строительство пошло вкривь и вкось!

А "Кто виноват"? Мужики, разумеется! Всегда и во всём виноваты только они! Если в науке "Физиономистике" ничего не смыслишь, то чего было вглядываться в лица? Какой раздел любопытства удовлетворять?

Она привычна к "троганьям" любой жесткости, поэтому её кулак в мою спину сегодня — мелочь, на которую настоящий мужчина не отреагирует.

Но и выяснять вопрос "баба" она, или "женщина" — не хочется.

Не найдено объяснения порчи ауры в личном транспорте: казалось бы, с чего ей портиться в собственной машине? В персональном автомобиле бабы, кою когда-то "свои" били лопатой по спине, нет, но порча ауры от этого меньшей не бывает. В персональных автомобилях перемещается иной сорт баб, кои не возмещают прошлые обиды на искривлённом позвоночнике, не стучат сумками с продуктами по моим варикозным венам ног в такт раскачивающегося на ходу общественного транспорта. Какие могут быть претензии к пользователям общественного транспорта? Все равны!

"Жизнь прекрасна и удивительна", но почему модная и дорогая иномарка не спасает ауру от помятости — выяснить не удалось.

Наиболее нехорошее место, повторяю, где аура портится основательно — это общественный транспорт в часы пик: в нём аура "мнётся", как простынь после ночи общения с женщиной.

Порча ауры в общественном транспорте не приносит удовольствия, но её разрушение в общение с женщиной — всегда!

Перейти на страницу:

Похожие книги

1. Щит и меч. Книга первая
1. Щит и меч. Книга первая

В канун Отечественной войны советский разведчик Александр Белов пересекает не только географическую границу между двумя странами, но и тот незримый рубеж, который отделял мир социализма от фашистской Третьей империи. Советский человек должен был стать немцем Иоганном Вайсом. И не простым немцем. По долгу службы Белову пришлось принять облик врага своей родины, и образ жизни его и образ его мыслей внешне ничем уже не должны были отличаться от образа жизни и от морали мелких и крупных хищников гитлеровского рейха. Это было тяжким испытанием для Александра Белова, но с испытанием этим он сумел справиться, и в своем продвижении к источникам информации, имеющим важное значение для его родины, Вайс-Белов сумел пройти через все слои нацистского общества.«Щит и меч» — своеобразное произведение. Это и социальный роман и роман психологический, построенный на остром сюжете, на глубоко драматичных коллизиях, которые определяются острейшими противоречиями двух антагонистических миров.

Вадим Кожевников , Вадим Михайлович Кожевников

Детективы / Исторический детектив / Шпионский детектив / Проза / Проза о войне
12 великих трагедий
12 великих трагедий

Книга «12 великих трагедий» – уникальное издание, позволяющее ознакомиться с самыми знаковыми произведениями в истории мировой драматургии, вышедшими из-под пера выдающихся мастеров жанра.Многие пьесы, включенные в книгу, посвящены реальным историческим персонажам и событиям, однако они творчески переосмыслены и обогащены благодаря оригинальным авторским интерпретациям.Книга включает произведения, созданные со времен греческой античности до начала прошлого века, поэтому внимательные читатели не только насладятся сюжетом пьес, но и увидят основные этапы эволюции драматического и сценаристского искусства.

Александр Николаевич Островский , Иоганн Вольфганг фон Гёте , Оскар Уайльд , Педро Кальдерон , Фридрих Иоганн Кристоф Шиллер

Драматургия / Проза / Зарубежная классическая проза / Европейская старинная литература / Прочая старинная литература / Древние книги
Дом учителя
Дом учителя

Мирно и спокойно текла жизнь сестер Синельниковых, гостеприимных и приветливых хозяек районного Дома учителя, расположенного на окраине небольшого городка где-то на границе Московской и Смоленской областей. Но вот грянула война, подошла осень 1941 года. Враг рвется к столице нашей Родины — Москве, и городок становится местом ожесточенных осенне-зимних боев 1941–1942 годов.Герои книги — солдаты и командиры Красной Армии, учителя и школьники, партизаны — люди разных возрастов и профессий, сплотившиеся в едином патриотическом порыве. Большое место в романе занимает тема братства трудящихся разных стран в борьбе за будущее человечества.

Георгий Сергеевич Березко , Георгий Сергеевич Берёзко , Наталья Владимировна Нестерова , Наталья Нестерова

Проза / Проза о войне / Советская классическая проза / Современная русская и зарубежная проза / Военная проза / Легкая проза
Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах
Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах

Кто такие «афганцы»? Пушечное мясо, офицеры и солдаты, брошенные из застоявшегося полусонного мира в мясорубку войны. Они выполняют некий загадочный «интернациональный долг», они идут под пули, пытаются выжить, проклинают свою работу, но снова и снова неудержимо рвутся в бой. Они безоглядно идут туда, где рыжими волнами застыла раскаленная пыль, где змеиным клубком сплетаются следы танковых траков, где в клочья рвется и горит металл, где окровавленными бинтами, словно цветущими маками, можно устлать поле и все человеческие достоинства и пороки разложены, как по полочкам… В этой книге нет вымысла, здесь ярко и жестоко запечатлена вся правда об Афганской войне — этой горькой странице нашей истории. Каждая строка повествования выстрадана, все действующие лица реальны. Кому-то из них суждено было погибнуть, а кому-то вернуться…

Андрей Михайлович Дышев

Детективы / Проза / Проза о войне / Боевики / Военная проза