Происхождение человека и половой отбор

Доктор Гюнтер сообщает мне, что самцы всегда меньше самок и обыкновенно имеют более длинный и тонкий хвост, но другие различия во внешнем строении ему неизвестны. Что касается окраски, то он почти всегда может отличить самца от самки по более сильно выраженным оттенкам; так, например, черная полоса, идущая зигзагами по спине самца английской гадюки, обрисована резче, чем у самки. Различие гораздо явственнее у северо американских гремучих змей, где самца, как показал мне сторож Зоологического сада, можно сразу отличить от самки по тому, что на всем теле у него больше грязно-жёлтой окраски. В Южной Африке Bucephalus capensis представляет аналогичное различие, потому что «желтые пятна на боках у самки никогда не бывают так многочисленны, как у самца».[727] С другой стороны, самец индийской

Dipsas cynodon черновато-бурый, с отчасти черным брюхом, тогда как самка красноватого или желтовато-оливкового цвета, а брюхо у нее или сплошь желтоватое, или с черными разводами. У Tragos dispar, в той же стране, самец ярко-зелёный, а самка бронзового цвета.[728]

Нет сомнения, что окраска некоторых змей является защитной, как показывают зеленые оттенки древесных змей и разнообразные крапчатые оттенки видов, живущих в песчаных местах; однако сомнительно, чтобы окраска многих видов, например, английских обыкновенного ужа и гадюки, помогала им прятаться; еще более сомнительным кажется это относительно многих иноземных видов, окрашенных чрезвычайно изящно. У некоторых видов окраска очень различна во взрослом и юном возрасте.[729]

В период размножения заднепроходные пахучие железы деятельно функционируют;[730] это верно и для таких же желез ящерицы, и, как мы видели, для подчелюстных желез крокодилов. Так как самцы большинства животных ищут самок, то эти пахучие железы, вероятно, служат скорее для возбуждения или очарования самки, чем для того, чтобы приводить ее к месту, где находится самец. Самцы змей, несмотря на то, что они кажутся такими медлительными, влюбчивы; наблюдалось, как они собираются толпой вокруг одной самки и даже вокруг ее мертвого тела. Драки из ревности между ними неизвестны. Их умственные способности выше, чем можно было бы предполагать. В Зоологическом саду они быстро научаются не бросаться на железный прут, которым чистят их клетки, а доктор Кин из Филадельфии сообщает мне, что некоторые змеи, которых он держал, научались после четырех или пяти раз избегать петли, которой их вначале легко ловили. Превосходный наблюдатель мистер Е. Лейярд

[731] видел на Цейлоне, как кобра просунула свою голову сквозь узкое отверстие и проглотила жабу. «С этой ношей она не могла выбраться; убедившись в этом, она неохотно изрыгнула лакомый кусок, который тотчас же начал улепетывать; это было больше, чем змеиная философия могла вынести; жаба снова была схвачена и опять, после отчаянных попыток освободиться, змея была принуждена расстаться с добычей. Но на этот раз урок не пропал даром: жаба была схвачена за ногу, вытащена и затем с торжеством проглочена».

Сторож в Зоологическом саду положительно убежден в том, что некоторые змеи, как, например, Crotalus и Python

, отличают его от всех других лиц. Кобры, содержимые в общей клетке, по-видимому, чувствуют некоторую привязанность друг к другу.[732]

Из того, что змеи обладают некоторой способностью соображать, сильными страстями и взаимной привязанностью, еще не следует, однако, чтобы они также были наделены достаточным вкусом для восхищения яркой окраской своих супругов, что могло бы привести к украшению вида посредством полового отбора. Тем не менее, трудно объяснить каким-либо другим образом чрезвычайную красоту некоторых видов, например, коралловых змей Южной Америки, у которых тело ярко-красного цвета с желтыми и черными поперечными полосами. Я хорошо помню, какое сильное удивление я испытал перед красотой первой коралловой змеи, которую увидел переползающей тропинку в Бразилии. Змеи, окрашенные таким своеобразным образом, не встречаются, как утверждает мистер Уоллес, опираясь на авторитет доктора Гюнтера,[733] нигде, кроме Южной Америки, а там их известно не менее четырех родов. Один из них, Elaps, ядовит; ядовитость второго, весьма отдаленного от него рода сомнительна, а два остальных совершенно безвредны. Виды, принадлежащие этим различным родам, живут в одних и тех же местностях и так похожи друг на друга, что «никто, кроме натуралиста, не отличит безвредных от ядовитых». На основании этого мистер Уоллес полагает, что безвредные виды, вероятно, приобрели свою окраску в качестве защиты, по принципу подражания, потому что естественно, что их враги должны были считать их опасными. Однако причина яркой окраски ядовитой Elaps все еще остается необъясненной и, может быть, она заключается в половом отборе.