Происхождение Каббалы

Автор даже знал, что в нынешнем эоне буквы Торы отказались собраться в конкретные сочетания, составлявшие форму, в которой они должны были быть переданы Израилю на Синае. Они видели закон Строгого Суда и то, как эта шемитта запуталась и покорилась злу, и не желали спускаться в грязь, на которой возведён дворец этого эона. Но «Бог условился с ними, что великое и славное имя будет составлено с ними и помещено в Тору» [877]. Очевидно, это означает больше, чем прямое упоминание имени Бога в Торе. Скорее, имя Бога содержится в Торе повсюду мистическим образом; как выразился ибн Габироль: «Оно вплетено в» Тору. Все законы и тайны этого эона написаны тайным языком в этой Торе, которая объемлет все десять сефирот, и на всё это указывает конкретная форма букв. «Ни один ангел не может понять их, только Сам Бог, который объяснил их Моисею и сообщил ему всю тайну» (fol. 30а). На основе этих наставлений Моисей написал Тору своим языком, однако, организовав её в мистическом духе, который согласовывался с этими тайными причинами. Нынешний эон должен подчиняться закону Строгого Суда и соответствующей Торе, и только в конце все вещи вернутся к своему первоначальному состоянию. Автор исходит из предположения, что в

шемитта существует также внутренняя циклическая система. Человеческий род, рождённый от одного Адама, развился в миллионы индивидуумов. После избавления, которое произойдёт в шестом тысячелетии, человечество погибнет в том же ритме, в каком появилось. «Всё уходит так же, как приходит». «И запираться будут двери на улицу» (Еккл. 12:4), и всё возвращается домой, к своему истоку, даже ангелы Меркабы, соответствующие этому эону, небесные сферы и звёзды. Всё возвращается к своему «вместилищу», и мир лежит невозделанным, пока Бог не породит новую шемитта силой следующей сефиры[878]

.

Следующая шемитта, по сравнению с нашей, кажется возвращением к утопии. Вместо доминирующих ныне классовых различий воцарится полное равенство. Тора будет иметь дело только со святыми и чистыми вещами, и в жертву будут приносить не животных, а подношения благодарности и любви. Не будет переселения душ и не будет осквернения ни тела, ни души. Весь мир будет подобен раю. Злая наклонность перестанет существовать, и не будет греха. Души будут ходить, подобно ангелам, и Бог посреди них. Лица людей будут прекрасны и станут отражать божественный свет «без малейшей завесы», как было у Моисея в нашем эоне, который покрывал лицо, потому что люди не могли выносить его сияния. Описания этих трёх шемиттот сильно стимулировали воображение, и каббалистическая литература следующих поколений полна спекуляций о преобладающих там состояниях, тогда как другие

шемиттот очерчены только смутно. Книга Темуна нигде не выходит за рамки космического юбилейного года, к которому относится, и наша шемитта.

Неясно, что приходит после. Согласно Иосифу бен Самуилу из Каталонии, все вещи возвращаются к сокрытости божественной мудрости, и Иаков бен Шешет, похоже, придерживался похожих идей [879]. Только позже каббалисты признали возвращение вещей в эн-соф, за которым следует новое творение из мистического Ничто. Последователи Нахманида уже выдвигали далеко идущие спекуляции о последующих космических юбилеях, но они были отвергнуты другими каббалистами как чистые фантазии. По мнению Менахема Реканати, спекуляции о том, что за пределами текушего космического юбилея, строго запрещены. Во всяком случае, старейшая Каббала придерживалась этих пределов.