Происхождение Каббалы

Остаётся изучить историческое происхождение этого учения. Вполне допустимо, что оно пришло в Прованс с Востока, где довольно поздно оказалось связано с учением о сефирот. Склонность к большим числам в космических циклах, которые быстро вышли за пределы 50000 лет космического юбилея, соответствуют схожим тенденциям в Индии и исмаилитском гнозисе. Уже в XIII веке (как свидетельствует Бахья бен Эшер) один йобхел превратился в 18000, а семь шемиттот разрослись до тысяч[872]. Мнение о том, что замедление обращений звёзд в конце каждого периода творение происходит в геометрической прогрессии, привело к расширению 7000 лет каждой отдельной

шемитта до непомерных чисел. С одной стороны, эти идеи тоже могли иметь свои корни в Агаде, хотя и скудные. В этом контексте каббалисты цитировали несколько старых раввинических высказываний, например, эпиграмму р. Катина в Sanhedrin 97а: «Шесть тысячелетий просуществует мир, и на следующее он будет опустошён», выведенную, довольно парадоксальным образом, из Ис. 2:11. Очевидно, идея о таких космических неделях возникла независимо от всякого основания в Писании. Схожим образом, тот же талмудический текст гласит: «Как земля лежит невозделанной каждые семь лет, так и мир лежит невозделанным тысячу лет из семи тысяч», и только позже, в восьмом тысячелетии, начнётся новый эон, то есть «мир грядущий». Мидрашистский текст, известный как Пирке Рабби Элиезер, в главе 51 говорит о периодическом открытии и закрытии космической книги или, точнее, развёртывании небесного свитка, указывая на похожую идею непрерывного творения. Другой мотив, позже обретший большую важность среди каббалистов, был предоставлен высказыванием р. Аббаху (III в.) в Берешит Рабба,

раздел 9 (и в параллельном пересказе Шемот Рабба), который выводил из Еккл. 3:11, что «Бог сотворял и разрушал миры до творения этого; Он сказал: этими я доволен, этими — не доволен». Здесь мотив миров, продолжающих наше творение, сочетается с мотивом предыдущих миров, который также играет роль в учении о шемитта. Разрушение объясняется каббалистами Жероны как прерывание потока эманации, который больше не течёт к низшим мирам, к небесам и земле, но остаётся замкнутым на себе. Тогда творение остаётся в хаотическом состоянии, и новая жизнь образуется, только когда поток снова обновляется.

В книге Темуна учение о

шемиттот разрабатывается детально и тесно связывается, прежде всего, с мистической концепцией природы Торы. Существует высшая Тора, с которой мы уже встречались как с тора кедума. Эта изначальная Тора — ничто иное, как божественная София, содержащая в себе в чистой духовности следы всякого бытия и становления. Её буквы «очень тонки и скрыты, без очертания, формы или предела». Но когда исходят низшие сефирот, они действуют в каждой шемитта по-разному, согласно конкретному закону каждой из них. Ни одна шемитта

сама по себе не способна проявить все силы Бога, выраженные в Софии и в изначальной Торе. Скорее, безграничное и замкнутое на себе содержание этой изначальной Торы распределяется во время космического и исторического творения таким образом, что каждая шемитта раскрывает конкретный аспект божественного откровения, а с ним и намерение Бога в данной конкретной единице творения. Это значит, в сущности, что конкретная каузальность каждой шемитта выражается в соответствующем откровении Торы. Духовные энграммы, скрытые в изначальной Торе, точно не претерпевают никакого изменения в своей сущности, но проявляются в различных перестановках и формах, составленных из букв Торы и собранных но-разному в соответствии с изменяющимися шемиттот.

Предположение о единой Торе, которая, в то же время, является высшей и самой всеобъемлющей сущностью, таким образом, служит оправданием существования самых разных проявлений в изменяющихся шемиттот. Фундаментальный принцип абсолютного божественного характера Торы, таким образом, устанавливается, но получает толкование, делающее возможным совершенно новую концепцию. В этой связи необходимо подчеркнуть, что такой столп современного ортодоксального иудаизма, как Нахманид, не видел в этой идее отклонения от учения о единственном божественном откровении. В предисловии комментария к Торе он обращает внимание на принципиальную разницу между абсолютной природой Торы и её способами появления перед нами. Тора существует сама по себе как единый организм божественных имён, то есть проявлений их сил или энергий, без разделения на «постижимые слова». В таком состоянии Тора не «разборчива» для людей. Во время синайского откровения Бог научил Моисея, как читать Тору, разделяя её на буквы и слова таким образом, что это имело смысл на иврите. Эти рассуждения также открывали дверь возможности альтернативных мистических прочтений, и именно эту идею книга Темуна представляет таким радикальным образом.