Происхождение Каббалы

Возможно, на этой стадии она ещё сильно отличалась от тех идей, которые позже получили развитие в Каббале Исаака Слепого. В этом случае нет причин меньше доверять утверждениям о семейной традиции, чем похожим утверждениям на тему эзотерической традиции семьи Калонимос в Германии, о которой никто всерьёз не полагает, что она была выдумана Иехудой Хасидом или его отцом. В обоих случаях в конце цепи семейных традиций появляются великие личности, которые, без сомнения, вносили вклад в эти традиции, придавали вещам новую форму и сочетали идеи более или менее упорядоченным образом.

2. Авраам бен Давид (Рабад)

Есть серьёзная проблема, связанная с многогранными мистическими идеями, распространёнными в этом кругу. Это становится особенно ясно, когда мы рассматриваем сведения, которыми обладаем относительно р. Иакова «Назорея» и р. Авраама бен Давида, зятя председателя суда Нарбонны. Как мы отметили в первой главе, каббалистическая традиция приписывает им откровение пророка Илии, а это значит, что новые источники видения или созерцания вдохновили их развить каббалистические идеи, которые пришли к ним по обычным каналам передачи. Каким именно был этот элемент, особенно в связи с традицией Бахир,

которая, без сомнения, была известна в этих кругах? Мы должны попытаться прояснить этот момент, опираясь на то малое, что осталось от их слов.

Рабад составил комментарии ко многим трактатам Талмуда. И Шемтов ибн Гаон, который их читал, свидетельствовал, что тот «ссылался на нечто [каббалистическое], когда считал это необходимым, но не более» и «для него было достаточно опираться [для рассмотрения каббалистических тем] на своего учёного сына [Исаака Слепого], который был сведущ в этой науке, полученной им от отца»[322]. Кроме этих комментариев Рабад, прежде всего, известен своими возражениями и критическими глоссами о большом галахическом кодексе Маймонида. Здесь тоже в некоторых отрывках, связанных с галахическими спорами, мы находим мистические выражения вполне необычной формы. Нет большой разницы между его словами и традицией, переданной учениками его учеников, согласно которой ему явился пророк Илия (это не более чем метафора для просветления свыше). Рабад писал: «Святой Дух уже явился в нашей школе» и «он был открыт мне из тайн Божьих, которые он сообщает тем, кто боится Его», а также другие, похожие фразы. Всё это талмудические формы выражения для прямого вдохновения и просветления

[323].

Рабад появляется перед нами как заметно независимая личность, и даже его га-лахические высказывания притязают на высшее вдохновение. В этом отношении уместно отметить гордое заявление о его самооценке в предисловии к комментарию о трактате Eduyoth,

написанном в стиле, совсем не обычном для раввинической литературы. Здесь мы тоже улавливаем следы души мистика.

Прежде всего, я должен сообщить всем читателям этой книги, которую я здесь начинаю, что о вопросах, рассматриваемых здесь, у меня нет традиции из уст учителя или мастера; но [я рассматриваю эти вещи] с помощью одного Бога, который наделяет людей знанием. И если есть какая-то ошибка в написании или смысле, читатель должен знать, что вина падает на меня, а не на моих учителей. Но он должен также знать, что всё содержащееся здесь — благо и истина, идущие от тайны, как говорит псалмопевец [Пс. 24:14]: Тайна Господня — боящимся Его.

Еврейское слово сод может точно так же значить совет Бога, а в более позднем употреблении — тайну Бога; манера, в которой автор подчёркивает эту формулу, указывает на более поздний смысловой оттенок. По моему мнению, неверно полагать, как это делают многие современные комментаторы, что такими речевыми оборотами, крайне необычными для галахических рассуждений, «он лишь хотел подчеркнуть идею, что наткнулся на истину»[324]. Отсюда только шаг до совершенно ошибочной идеи, будто даже самые ясные и важнейшие высказывания могут быть отвергнуты как фальсификации или поздние добавления, если противоречат предвзятым мнениям.