Происхождение славянских наций. Домодерные идентичности в Украине и России

Первые признаки посмертного культа Богдана Хмельницкого наблюдаем в период Ивана Самойловича, когда преподаватели восстановленной Киево-Могилянской академии начали изображать его как величайшего героя Гетманщины. В упомянутой похвале 1693 года Хмельницкий выступает как предводитель антипольской борьбы, а о его связи с Московией и Переяславскими статьями не упомянуто[387]. Так же в историческом вступлении в «Pacta» Хмельницкий предстает незапятнанным своими связями с Москвой. Главная функция фигуры Хмельницкого в «Pacta» — легитимизировать политический выбор Мазепы и Орлика в 1708 году. Он изображен как гетман, который не только спас отечество, но и заключил союзы со Швецией и Крымом — двумя государствами, на чью поддержку надеялись изгнанники. То, что Хмельницкий принял московский протекторат, рассматривали как добросовестный проступок. После Полтавы такая трактовка роли Хмельницкого в отношениях с Московией была возможна только в трудах, написанных за пределами Гетманщины, которая оказывалась под все более строгим московским контролем. Образ Хмельницкого в летописях Грабянки и Величко очень отличается от его образа в «Pacta» Орлика. Хотя они продолжали описывать Хмельницкого как предводителя антипольского восстания и защитника православной веры, прав Войска и благосостояния отчизны, но отвергали видение его как предвестника гетманов, ориентированных на Крым и Швецию. Вместо этого они начали подавать Хмельницкого как промосковского гетмана, который не только спас Украину из-под польского ига, но и привел ее под защиту царя и обезопасил малороссийские свободы под царской властью

[388].

Богдан Хмельницкий. Гравюра В. Гондиуса, 1651 г.

В течение 1720-х годов произошла трансформация образа Богдана Хмельницкого: из популярного исторического персонажа он превратился в культовую фигуру, которую считали основателем и, что важнее, защитником всей нации. На страницах тогдашних произведений он выступает как полнейшая альтернатива Ивану Мазепе, которого имперская церковь подвергла анафеме. Если Мазепу официально обвиняли в сговоре с целью порабощения Украины со стороны Польши, то Хмельницкого изображали как спасителя, который спас Малую Россию от польского гнета. Если Мазепе приписывали тайные планы ввести по всей Украине унию, то Хмельницкий выступал как защитник православия. Если Мазепу клеймили как предателя царя и Малой Руси, то Хмельницкий изображался верным подданным, отцом, защитником и благодетелем своей родины. Именно промосковские мотивы нового культа кардинально отличали этот образ Хмельницкого от того, который создавал Орлик, даже от того, который был определен в похвале 1693 года. Такой новый образ гетмана был необходим казацким элитам в их кампании за восстановление должности казацкого гетмана и его прерогатив. Когда же в 1727 году Петербург дал «добро» на избрание нового гетмана, согласно «Статьям» Богдана Хмельницкого, почитание Хмельницкого в Гетманщине достигло пика. Летописи Величко и Грабянки полностью подтверждают культовый статус Хмельницкого в политической культуре Гетманщины. Это же можно сказать о многочисленных стихотворениях того времени, которые восхваляли его антипольскую и промосковскую ориентацию, они сохранились в учебниках и записях преподавателей и студентов Киево-Могилянской академии. Есть основания полагать, что именно в это время в Киеве был заново открыт гравюрный портрет Богдана Хмельницкого, который в середине XVII века выполнил Вильгельм Гондиус. На его основе был написан портрет Богдана Хмельницкого на стенах Успенского собора Киево-Печерской лавры, а также на иконах и светских картинах[389]

. Все эти меры были приурочены к восстановлению некоторых прав, которые царь оказал Хмельницкому в 1654 году, а теперь их вернули нации, которую он в свое время создал. Переяслав стал основополагающим мифом этой нации, а Хмельницкий после Полтавы стал крупнейшим ее символом.

Границы малороссийской идентичности