Происшествие в курятнике. Дело расследует Хилмар Кукарексон

Вероятно, байкеры таскали с хутора яйца и выводили из них цыплят, которым суждено было стать сибирскими бойцовыми петухами. Безмятежная жизнь в курятнике этим цыплятам не светила. Петушков, едва они оперятся, начнут обучать бойцовским приёмам. Куриц посадят на насест, будут держать их там круглые сутки и требовать, чтобы те неслись. Агда с Магдой — отличные несушки, поэтому Грифычу они и понадобились.

— Скорее всего, Агду и Магду похитили, — объявил я Фьюи, — и они в опасности. Надо пошевеливаться!

Мы выскочили наружу. Я огляделся — мотоцикл возле сарая был только один. В худшем случае несушек уже везут в Пернатов-стан, прямо в когти к Эдгару Грифычу.

Пытаясь отыскать следы, мы обошли дуб и спустились к воде. На стволе дуба, в самом низу, я заметил что-то тёмное и пригляделся. Дупло. Изнутри дуб полый!

Я замер. У воды валялись куриные перья. Желтовато-белые и блестящие, какие бывают у молодых куриц. В этот миг прямо из дуба послышался жалобный писк.

— Помогите! — доносился чей-то голос. — Мочалка… — вдруг он затих.

Я поспешил к дубу и, сунув голову в дупло, грозно прорычал:

— Эй ты, чучело плешивое!

Темень внутри была кромешная. Я просунул голову ещё дальше.

В следующую секунду кто-то когтями вцепился мне в живот, да так быстро, что я даже ахнуть не успел.

Я уже собрался наградить Мочалку хуком справа, но надо было отцепить его от меня, и я протянул крыло, однако вместо енотовой шерсти нащупал куриный пух. Агда — вот кто это был! Отпрыгнув в сторону, несушка завопила:

— Помогите! Помогите!

Я принялся лихорадочно осматриваться. Чем же мне отпугнуть енота?

И тут я заметил длинный шланг — накануне Марго поливала из него грядки. Я метнулся к шлангу и схватил его.

— Фьюи! — закричал я, подтягивая шланг к дубу. — Врубай воду!

Я сунул конец шланга в дупло, а Фьюи тем временем поспешил к крану. Вода полилась с таким напором, что я с трудом удержал шланг. В дупло хлынул поток.

Вскоре я убрал шланг — и из дупла тяжеленной ракетой вылетел енот-полоскун. Несмотря на имя, воду он, похоже, не любил. Приземлившись на все четыре лапы, он припустил к свинарнику, а по дороге оглянулся и прибавил ходу.

Увидев, что засов на двери в свинарник отодвинут, я кое-что придумал. Вспомнив, с какой неприязнью Хрювальд отзывался о еноте, я решил, что сейчас можно использовать все приёмы. «О» номер два. И я во всю глотку заорал:

— Эй, Хрювальд! Мочалка обозвал тебя кучей тухлого жира!

Были времена, когда я получше обзывался. Но и в этот раз всё сработало. Я клюва не успел закрыть, как дверь свинарника распахнулась и оттуда выскочил Хрювальд. Первый, кого он заметил, был несущийся на всех парах Мочалка. Накинувшись на Мочалку, Хрювальд прижал его к земле и разинул пасть, словно собираясь откусить от енота порядочный кусок. Мне почудилось, будто я даже тут, вдалеке, чувствую зловонное дыхание свиньи.

Насмерть перепуганный енот перевернулся на спину и замахал лапами:

— Сдаюсь, сдаюсь!

В этот момент Фьюи высунулся из дупла.

— Но где Магда? — спросил он. — Её здесь нет!

Серые перья

Мы с Майком и Марго наконец уняли Хрювальда, а Мочалку посадили в большую клетку, которую использовали для перевозки кур. Вот только после встречи со свиньёй он совсем разум потерял — трясся и не мог выдавить из себя ни слова.

Майк и Марго сели в машину и отправились на поиски Симоны и Андрея, а я решил поговорить с Агдой.

— Ты знаешь, куда подевалась Магда? — спросил я.

Агда беспомощно развела крыльями. Клюв у неё дрожал. Наконец она затараторила:

— Мы думали, нас свозят на концерт и в Пернатов-стан погулять. А потом слышим — какая-то чайка говорит Мочалке, будто нас с Магдой привезут в Пернатов-стан и после уж никогда не выпустят. Тогда мы сказали, что никуда не поедем. А Мочалка нам — мол, вас никто не спрашивает. Поэтому мы сбежали и спрятались в дубе, но они схватили Магду…

— Они — это Симона с Андреем?

Агда кивнула и опустила голову.

— Ладно, не переживай так. Майк и Марго сейчас их ищут, — успокоил её я, — а ты пока расскажи всё с самого начала.

Агда смущённо уткнулась в крыло и глухим голосом продолжила:

— Мочалка предложил нам отдать ему несколько яиц в обмен на всякие клёвые штуки. Плакаты. Фотки с автографами. Мы сначала давали наши собственные яйца. Но совсем скоро он стал требовать всё больше и велел нам таскать яйца у других несушек.

— Вы прятали яйца в глиняных горшках, верно? — уточнил я. — А чтобы никто вас не заметил, отвлекали внимание. Стучали по горшкам и разбили о голову Ловисы тухлое яйцо. Так?

Агда пристыженно кивнула.

— И байкеры увозили горшки с яйцами. Значит, Грегори обо всём догадался, за что и поплатился жизнью?

Она задумалась.

— Не знаю… Но когда Грегори убили, мы испугались и решили со всем этим делом завязать. А Мочалка сказал, мол, он уже и билеты на концерт Цыпа и Цупа раздобыл, так что мы теперь его должницы.

— Враньё, — заявил я, — они собирались вас похитить и увезти в Пернатов-стан. Навсегда.

Мочалка спал, и я постучал по прутьям клетки. Вскочив, енот потёр лапой глаза.

— Тебе, приятель, не отмыться, — сурово начал я. — Кража яиц. Похищение. И убийство.