Происшествие в курятнике. Дело расследует Хилмар Кукарексон

Зато откуда-то сверху на голову мне опустился крошечный вьюрок.

— Это всё я кричал, Хилмар. Хотел, чтобы ты разозлился, потому что злость придаёт сил, — проговорил Фьюи, передразнивая голос Отчайки.

Вон оно что! Ну ясное дело — маленький хитрец умеет разговаривать самыми разными голосами!

— Второе «О», верно? Обзывания!

— Так ведь обзывать-то не меня надо было.

— Ой, смотри! — ахнул вьюрок, вытаращив глаза. — Он хочет выбраться!

Я обернулся и увидел, что Гуго просунул между прутьями крыло.

В тот же миг раздался грохот, и каморка пошатнулась. С потолка свалилась толстенная балка — прямо на сетчатую крышу клетки, ударив Гуго по голове. Филин упал на пол. Неужто землетрясение? Я сжался. Сверху полетели щепки. Одна из стен рухнула. А потом до меня донеслись голоса.

Я испуганно щурился, но из-за пыли и щепок разглядеть ничего не мог. Наконец я понял, что клетка моя стояла в старом, ветхом туалете: возле уцелевшей стены белел унитаз.

— Кто там? — голосом простуженной мыши пропищал я.

— По-моему, я его слышу! — кажется, это сказал Андрей.

Вскоре заревел мотоцикл и кто-то захлопал крыльями. Из облака пыли вынырнули собака и енот. Симона и Мочалка.

— Супер! — обрадовалась Симона. — Ты жив! Быстро сматываемся, пока филин не оклемался!

Два раза меня просить не пришлось. Мы выскочили из туалета — оказалось, что он стоял в яблоневом саду неподалёку от курятника.

Из-под горы щепок, которые остались от двери, Мочалка вытащил мотоцикл. Как выяснилось, енота освободили вернувшиеся Андрей с Симоной.

— Я ужасно раскаиваюсь. Прямо побитой собачонкой себя ощущаю, — тихо проговорил он.

— Нет… — возразила Симона. — Побитая собачонка — это я. Бедняга Магда… Эдгар и его громилы, как только нас увидели, сразу её в машину запихнули. Мы наизнанку вывернемся — лишь бы всё исправить.

Я задумался.

— То есть Майк с Марго ещё не возвращались?

Андрей помотал головой:

— Мы их не видели.

— Ясно. У вас мотоциклы заправлены?

— Полные баки, — кивнула Симона, — а ты почему спрашиваешь?

— Потому что шанс всё исправить у вас есть, — решительно произнёс я. — Поедем в Пернатов-стан, освободим петухов и кур. Может, даже петушиным боям конец положим.

Все согласились. Дело было решено.

Симона и Мочалка уселись на мотоциклы, а на плечах у них устроились Андрей и Фьюи. Мне же досталось лучшее местечко — на руле Мочалкиного мотоцикла.

Мочалка газанул, мотоцикл заревел, а я, уцепившись покрепче, подумал, что теперь уж либо пан, либо пропал. Несправедливости Хилмар Кукарексон не потерпит — скорее умрёт.

Куры в беде

В Пернатов-стан мы въехали в сумерках. На улицах было подозрительно тихо, а вдоль домов полз туман.

— Какие тут огромные здания! — Фьюи старался перекричать рёв мотоциклов. За всю свою жизнь вьюрок ещё нигде, кроме фермы, побывать не успел.

Промчавшись через центр, мы добрались до фабричного района на востоке города. Мочалка, привозивший сюда яйца, знал дорогу.

Старая фабрика находилась за забором, но нам повезло — когда мы подъехали, ворота были открыты. И я тут же понял почему: рядом стоял огромный чёрный лимузин. Похоже, Эдгар Грифыч покинул своё гнездо и собственной персоной приехал осматривать фабрику.

Я махнул крылом, Мочалка с Симоной заглушили двигатели и покатили мотоциклы к воротам. Сообщать о нашем прибытии я, разумеется, не желал.

— Фьюи, полетишь со мной, — скомандовал я, — оценим обстановку. Но ни звука — вообще не смей клюв открывать! Ну а все остальные — вы знаете, что делать.

Мочалка, Андрей и Симона серьёзно кивнули:

— Ясно.

— Отлично, — похвалил я. — Надеюсь, скоро увидимся. Удачи! Вперёд, Фьюи!

Вьюрок кивнул и взмыл ввысь. Дверь с длинной стороны здания была приоткрыта. Я нагнулся и увидел в щель мощные орлиные ноги и розовые лапы чайки.

— Эдгар и Отчайка, — прошептал я Фьюи.

Всего в паре метров от двери росли кусты — в них мы и засели. Изнутри доносились кудахтанье и цыплячий писк. Бандиты тихо переговаривались, и я навострил уши.

— От этого придурка Хилмара Кукарексона мы избавились, так что больше клюв в наши дела никто совать не станет, — доложил Отчайка. — А байкеры напуганы до смерти, они не проговорятся.

— Рисковать нельзя, — услышал я скрипучий голос Грифыча. — Посмотреть на бои слетаются птицы со всего мира. Каждому хочется увидеть, как бьются сибирские бойцовые. Зерно к нам рекой потечёт. Если, конечно, вы опять не напортачите.

— Вопрос в том, где нам теперь добывать цыплят. Проклятый Кукарексон! — Отчайка сердито топнул.

— Да, вышло криво, но у меня есть план Б, — проскрипел Грифыч. — Куры несутся почти круглосуточно. Мы можем вывести цыплят, у которых под кожей одни мышцы. С огромными ногами и мощными клювами. Настоящие бойцовые машины. Представь: бесконечные залы, заставленные клетками, а в них сидят несушки.

— А ещё у нас будет полно яиц, которые можно продать! — подхватил Отчайка.

— Тем, кто перестанет нестись, свернём шею, а мясо съедим, — добавил Грифыч, и оба захохотали.

Этого я и боялся. Фабрика, где из цыплят выращивают бойцовых петухов или несушек, которые сидят на яйцах, пока не одряхлеют.

Фьюи в ужасе взмахнул крыльями: