Проклятие Че Гевары

Она глубоко вздохнула, отчего тонкая материя одетой навыпуск рубашки в клетку натянулась двумя упругими полушариями ее пышной груди. И вместе с выдохом будто испарились мучившии ее мысли и открытая безоблачная улыбка засияла на ее лице. Вдруг лицо ее сделалось непроницаемо жестким. Я почему-то подумал: «Вот лицо партизанки. Не хотел бы я оказаться против нее в бою…».

– Впрочем, попробуй… – отрывисто прошептала она. – Постарайся наедине передать Рамону, что у меня очень важная для него информация. Пусть он меня вызовет в Ньянкауасу. Это касается всего Материнского фронта. Запомнил?..

Мне оставалось только послушно кивнуть. Все это время я держал на весу поднос, не в силах понять ничего из того, о чем говорила Таня. Что за счастье сулила мне Таня? Кто такой этот Рамон? Но об этом я не стал спрашивать, что-то внутри подсказало, что не следовало этого делать. Скоро судьба сама даст ответы на главный вопрос. А пока, воспользовавшись моментом, я задал ей вопрос, который меня подмывало спросить весь вечер.

– Таня, а эти костюмы на стенах… Чьи они?

– Чьи? – она весело рассмеялась. – Ну, я-то их не ношу. Я предпочитаю джинсы. А костюмы… Аймара, кечуа, гуарани. Тебе о чем-то говорят эти названия?

– Я сам кечуа… – обиженно пробурчал я.

– Да что ты?! – Таня рассмеялась еще громче, и потрепала меня по затылку. Совсем так, как это сделала Мария. А потом она сделала еще одно… Поцеловала меня в щеку. Ну, так… чмокнула по-товарищески. Но меня ее свежие горячие губы обожгли, словно угли. – Ну, идем же, мой верный индейский воин!

Я готов был простить ей в тот миг шутку с воином. Она произнесла это на чистом языке кечуа, без малейшего акцента… Я готов был простить ей всё, что угодно…

– Ну, идем, а то достанется нам за остывший кофе.

– А где же хозяйка квартиры, Гутьеррес Бауэр… Лаура?

– Ну, ты и любопытный… А тебе так хотелось увидеть Лауру? Лаура Гутьеррес Бауэр – это я. Идем, Петрарка…

VII

Появление наше в комнате не прошло незамеченным. Ироничные реплики, как стрелы, посыпались со всех сторон.

– А мы уже заждались!

– Боже, неужто вспомнили и про нас…

– А мы уже думали, кофе в этом доме не дождешься!..

– Или тут особый рецепт?

– Видно, долго приходится варить, да еще и помощник необходим.

– С навыками ветеринара…

– Батюшки, да на парне лица нет.

– Алехандро, отчего ты такой красный.

– Как самый ядрёный чили…

– Таня, что ты с ним сделала?

Таня терпеливо слушала, насмешливо оглядываясь вокруг. Я стоял чуть поодаль, уперев глаза в кусок грязного матраца на полу.

– Не обращай на них внимания, Алехандро, – вначале совершенно спокойно бросила она в мою сторону. И тут же властно одернула:

– Так!.. Еще одно слово… – это прозвучало так, что галдеж разом смолк. – И этот кофе, вместо того, чтобы попасть в ваши луженые желудки, окажется на ваших дубовых головах. Тогда вы, наконец, обретёте подобающий вам вид – стопроцентных засранцев!

Последнее словцо вызвало целую бурю восторга. Пока все приходили в себя от смеха, мы поставили подносы с кофе прямо на пол.

– Разбирайте! – скомандовала Таня.

Рикардо, одним из первых наклонившись и взяв чашку, передал ее Камбе, сидевшему дальше, потом Карлосу.

– И все-таки, несправедливо, – отозвался его брат, Артуро. – Ты отказалась от танго, чтобы соблюсти справедливость. И тут же уединяешься с одним, остальных оставляя с носом…

– Ладно, – улыбаясь, без тени смущения, парировала Таня. – Чтобы всё было без обид и по справедливости. Сейчас мы будем укладываться спать…

Слова ее прервал дружный рев многозначительного предвкушения.

– Тише, тише вы. А то соседи подумают, что у меня тут табун ягуаров… Так вот. Мы всё равно не поделим поровну на каждого одну кровать и две раскладушки… Чтобы было по справедливости, все будем спать на полу. Доволен, Артуро!? Завтра с утра каждый из вас сможет хвастаться, что спал с женщиной…

VIII

О том, кто такой Рамон, нам сказал Коко, там, где дорога, не доходя до Лагунильяса, сворачивала в джунгли, в сторону Каламины.

– А вот здесь Лоро чуть не перевернул джип, – произнес Коко, притормаживая возле дерева, за которым зеленел пустотой обрыв отвесного ущелья.

Рукой, оторвав ее от руля, он показал на ствол дерева, кроной свисавшего над ущельем. На коре белели высохшие и почти затянувшиеся косые параллельные полосы, словно следы от когтей огромного ягуара.

– Дерево нас и спасло. Лоро въехал лебедкой прямо в него. А то полетели бы со склона, как птицы. Надо было слышать высказывания по этому поводу Рамона. Тогда-то он и приказал, чтобы всех заранее предупреждали, кто на самом деле их командир.

– А что случилось-то? – недоумевающе спросил Карлос.

– Да всё очень просто, – продолжил Коко. – Мы так же, как сейчас, свернули с дороги на Лагунильяс. И тут Рамон сообщает Васкесу Вианье, кто он на самом деле. А Вианья, неугомонный Лоро, огорошенный этой новостью, от неожиданности и вывернул руль чёрти куда. Ему же и так не сидится на месте, словно у него острый перец постоянно печет в одном месте…

– А кто Рамон на самом деле? – не выдержав, чуть не хором спросили мы трое – Карлос, Камба и я.